– Лодин, – начала я тихо, но твердо. – Ты там не был. А я была. И знаю, они убьют этих девушек не сразу, так потом. Особенно после того, как мы вместе с цветком, покинем Подмир.
– Они стихии, – возразил он. – Возродятся в следующий раз.
Внутри закипело, я вскочила и выпалила, заставив ветра отклониться:
– Ты вообще слышишь себя? А если нет? Если механизм Клауса или чей он там, нарушил все, и этим стихиям не выбраться из Подмира? И если Клаус костюм, почему не отдал нас инквизиторам сразу? Зачем им нужны все стихии, если запах учует любая? Слишком много вопросов, Лодин! И ни одного ответа! И знаешь, что? Я не готова оставлять их там не только из-за этих причин, но и потому, что так нельзя! Мы едем их спасать. И точка!
Ошарашенный моей внезапной вспышкой, Лодин пару секунд переваривал сказанное, сдвинув брови, будто увидел говорящую лошадь, потом проговорил:
– Наша маленькая леди-пламя подала голос. Хочешь рисковать всем. Ладно. Но я пойду по запаху.
К этому моменту аромат цветка окончательно выветрился. Лодин безуспешно втягивал носом, но лодка, видимо, прошла полосу, где тянулся воздушный след. Я с победным видом подошла к Яну и, стараясь не качаться уставилась вперед.
Подмирец проговорил осторожно:
– Не хотелось бы встревать в вашу чрезвычайно интересную дискуссию. Но, во-первых, у штурвала я. А во-вторых, посмотрите туда.
Он указал вперед.
Мы с Лодином вгляделись в водную гладь, где вдалеке мелькает еще одно белесое пятно. Не такое большое, как прежнее, но тоже заметное. Когда лодка подошла чуть ближе, смогла разглядеть скалы и сотни белых точек, мельтешащих вокруг. С опозданием поняла, это чайки.
Пластинчатый стал вести лодку еще осторожней, все больше и больше замедляя ход, потом повел ее по касательной.
Я встревоженно спросила:
– Ты решил пойти на поводу у ветра и бросить девушек там?
– Я решил пойти на поводу у мозгов, – ответил подмирец. – У «Инквизито», наверняка, тут куча слежения, камер и другой дряни. Нас схватят раньше, чем успеем сказать «мама».
– И что ты предлагаешь? – спросила я, все еще недовольно поглядывая на Лодина. – Плавать кругами, пока у них голова не закружится?
Ян дернул рычаги, куда-то нажал и грохот лодки затих. Потом послышался тихий всплеск. Качаясь на волнах, как раздутая после еды жаба, судно развернулось параллельно острову.
Я посмотрела туда, откуда приплыли и мысленно взмолилась богам.
Берег, такой твердый и сухой превратился в полоску не толще ломтя сыра, какой кладут на хлеб в таверне Звенящей долины. Тамошний хозяин скряга и скупердяй, поэтому ломти хлеба, которые подает гостям, просвечиваются на солнце. А о сыре и говорить нечего.