Лодочник, сухой мужчина с острым лицом и узкими глазами, замедлил ход, разворачивая суденышко боком.
– Эка далече вас занесло, – прокричал он, глуша рев. – Не страхово?
В голове заметались мысли, но ответила раньше, чем успела сообразить:
– Вот и я говорю. Зачем в такую даль? Можно и поближе к берегу. Так нет, говорят, тут мидий больше. А какие мидии в этой мути?
Лодочник прищурился.
– И то верно, – сказал он, внимательно изучая меня. – Глубоко, друзья твои заплыли? А то тут течение, знаешь ли. Вон там, давеча выловили одного такого плавальщика.
Он указал куда-то в даль, где небо соединяется с морем, а я ответила, изумляясь собственной изворотливости:
– Да какой там глубоко. Из них ныряльщики, как из меня рудокоп. Плавают где-нибудь под лодкой. Наверное, сами боятся, но передо мной стыдно.
Лодочник засмеялся.
– Это да. Перед бабами всегда стыдно. Отчаянные головы, твои ребята. Сама-то откель такая рыжая? В наших краях все больше чернявые девки.
Направление разговора мне не понравилось, как и прищур незнакомца, от которого по спине мурашки бегают.
Я сказала, как можно беспечней:
– Да краска это. А вообще, такое у девушек не спрашивают.
– Ишь какая, – хихикнул лодочник. – Ну ладно, дывчина. Если чего надо, посигналь. Я тут недалече рыбачу.
– Ага, спасибо, – поблагодарила я.
Он дернул за веревку, грохот снова сотряс воздух, и лодка, развернувшись быстро понеслась обратно к острову. Я наблюдала, как она стремительно уменьшается и в душе все больше росло сомнение.
Неведомо откуда взявшийся человек, на лодочника походит меньше всего. Скорее на бандита с большой дороги, какие иногда захаживают в таверну Звенящей долины и наводят столько шороху, что хватает на целый год разговоров.
Решив, что изображать лежебоку и зеваку, которого в Подмире почему-то называют туристом, нужно убедительней, снова побродила по палубе. Когда забралась по ступенькам, обнаружила четыре ослепительно белых лежака и одну конструкцию, похожую на гигантский гриб, только с тонюсенькой ножкой.
Шляпка гриба накрывает тенью лишь один лежак, ножка покачивается, но держится. Видимо глубоко впаяли.
Выбрав один из лежаков под солнцем, как приличная стихия огня, возлегла и прикрыла глаза. Надолго меня не хватило. Футболка взмокла, по спине покатились капли.
– Эти туристы, какие-то самоистязатели.
Но решимость изображать отдых стала только сильнее. Стянув футболку и штаны, осталась в одном исподнем, которое прикрывает лишь самые срамные места. Привыкшая ходить порой нагишом из-за частых вспышек, я только порадовалась, сетуя лишь, что нельзя снять недокорсет и три сшитых лоскута.