— Тогда мы сделаем лучше! — сказал он шепотом. — Саваджилио останется здесь, а я провожу тебя.
— Ты сделаешь это?
— А почему бы и нет? Все знают о наших отношениях, тогда что же мешает нам действовать открыто? По пути я могу услышать только шуточки относительно ночи, которую проведу с тобой. И не говори ничего! Вспомни о моем письме: каждая ночь без тебя мне невыносима…
Однако в эту ночь Фьора не была так счастлива, как в предыдущие. Она просто позволила любить себя, не отвечая на ласки своего любовника. Может быть, из-за того, что она не ощущала себя действительно раскованной. В соседней комнате, которая пустовала до сегодняшнего вечера, спал Карло, принявший снадобье Деметриоса. У него были сломаны ребра, не считая царапин на лице и голове. Но его присутствие стесняло Фьору, и умелые ласки Лоренцо не могли отвлечь ее от этой мысли.
Удовлетворив страсть, Лоренцо заметил, что никакие попытки снова возбудить ее не привели ни к чему, и он растянулся в кровати, упершись взглядом в балдахин, освещенный мягким светом.
— Тебе следовало сказать мне правду, — вздохнул он. — Ты не любишь меня больше.
— А я никогда и не говорила, что люблю тебя. Как, впрочем, и ты.
— Но мне кажется, что я доказываю свою любовь на деле?
— Нет. Ты доказываешь, что только желаешь меня, мое тело, но твое сердце при этом молчит, — заметила Фьора.
— Однако я ревнив, и несколько часов назад я чуть было не придушил этого несчастного.
— Неужели ты меня к нему ревнуешь? Ты же отлично знаешь, что между нами никогда ничего не было и быть не может!
А может, тебя выводит из себя то, что он из рода Пацци?
— Может быть. Хотя он вызывает во мне скорее жалость.
Но что ты испытываешь ко мне, Фьора?
— Честно говоря, не знаю. Но мне нравится твоя любовь.
И мое тело тянется к твоему, когда ты приближаешься ко мне.
— Но не сегодня вечером, во всяком случае!
— Согласна. Но не следует сердиться на меня: день был трудным.
— А может, тебя стесняет присутствие Карло?
— Да, это так! Я испытываю какое-то странное смущение, словно мы были на самом деле женаты.
— Если бы дело заключалось только в этом! — воскликнул Лоренцо.
Вскочив с постели, он завернул Фьору в простыню вместе с несколькими подушками, несмотря на ее протесты. Выйдя из спальни, он спустился по лестнице, пересек вестибюль и побежал по саду, еще мокрому от дождя, к гроту, в котором Франческо Бельтрами нравилось когда-то уединяться в жаркие летние дни. В центре сада находился маленький фонтан с головой льва, из которого лилась вода, так успокаивавшая когда-то негоцианта. Лоренцо бросил подушки на траву и опустился на них вместе со своей драгоценной ношей.