В одиннадцать утра шторм достиг побережья. Громкий вой наполнил воздух, небо стало свинцово-серым, гнулись пальмы, первые листы жести с крыш кружились в воздухе, как чешуйки. С берега ветер сдувал мелкий белый песок и огромным белым облаком нёс его над домами и холмами. Первым облако накрыло дом Рона Каллинга, который оказался в центре шторма.
Лишь через полчаса после начала урагана подступило море. Волны высотой с дом обрушивались на побережье, они накрывали и разрушали всё, что попадалось на пути. В едином вихре смешались вой, скрежет, грохот падающих волн, поднятая песчаная завеса, вырванные кусты и парящие между небом и морем деревья.
Джо Уильямс сидел скорчившись в роскошном кресле в Янтарной комнате, жалюзи были подняты, но окна закрыты. Опираясь на испанскую трость, он напряжённо смотрел на ад перед собой: на летящий песок, грохочущие грозные волны, сгибающиеся или с корнем вырванные пальмы и деревья, на огромный платан, переломленный пополам, словно рукой великана, на куски черепицы и камни, которые отрывались от высокой стены и разлетались вокруг, как снаряды.
Около часа дня Джо поднялся из своего кресла, подошёл, опираясь на царскую трость, к среднему окну и посмотрел на маленькую бухту, где на якоре стоял «русский флот». Гигантские волны не только залили бухту, но и полностью её разрушили. Вместо неё образовалось дикое, неровное побережье, чью форму изменяла каждая волна и разъедало море.
— Мои корабли… — запинаясь произнёс Джо. — Мой флот… мой прекрасный флот… у меня больше нет ни одного корабля…
Он отскочил обратно в Янтарную комнату, потом, распахнув входную дверь, выбежал из неё и в тот же миг был подхвачен штормом, который ударил его, будто кулаком, отшвырнул к стене и покатил вдоль неё. Джо крепко схватился за почти сломанную пальму, втянул голову в плечи и, как таран, устремился против ветра. Шляпа улетела, мундир порхал, как крылья призрачной птицы, и Джо с растрёпанными волосами, в распахнутой рубахе и разорванных штанах, добрался до берега и ухватился за торчащий из песка металлический стержень. К этому стержню десять лет назад он привязал свою лодку, которая давно развалилась. Теперь он смотрел немигающим, безумным взглядом на разрушенную бухту. Ни одного корабля, ни одного паруса, ни одного русского знамени… только ревущее море, которое всё поглощает.
— Мои корабли! — воскликнул Джо Уильямс. Он откинул голову назад и поднял правый кулак к чёрно-серому небу. Его рот зиял, как рана, и из этой раны в буйство урагана проник пронзительный вопль — звонкий, пронзительный крик, от которого могло разорваться сердце.