— Постель? — Регина почувствовала глухую тоску и безысходность.
— Не в том смысле, — махнул рукой Мэтью. — Никто не станет тебя принуждать, но Дик боится спать один, — добро и как то очень по-человечески улыбнулся он.
— Ну, от секса я бы тоже не отказался… — Дик скосил глаза на Мэтью. — Ну можно хоть в коридоре? Я только кухню вымыл!
— Любовь к чистоте тебя погубит, малыш, — вздохнул Мэтью, но поднялся.
Они пришли в большой коридор, и Дик начал стягивать штаны. Регина, обхватив себя руками, остановилась в дверях. От дурного предчувствия ныло внизу живота, поэтому, когда на плечи опустились тяжелые горячие руки, она благодарно вздохнула и прислонилась к широкой груди Мэтью.
— Постарайся удержать обед, — шепнул на ухо волк и чуть сильнее прижал ее к себе.
Дик встал на четвереньки, светлые волосы закрывали опущенное лицо, и Регина не видела его выражения, но была уверена, что Дик не выглядит счастливым. Его тело стало мокрым, в буквальном смысле этого слова. Сквозь поры проступили капли мутной жидкости, кожа вспухла, как при ожоге, и под ней начали перекатываться валики. Дик застонал. Суставы противоестественно вывернулись, на белоснежную плитку пола упали тяжелые бледно-розовые капли, раздались щелчки, спина увеличилась в размерах, и сквозь истончившуюся кожу Регина увидела ребра. Они двигались, пытаясь принять новую форму, и это выглядело ужасно. Но ужаснее всего были звуки. Хотелось зажать уши, чтобы не слышать этого хлюпанья, треска и тихих безнадежных стонов-вскриков Дика — от высокого пронзительного визга, который не могло издать человеческое горло, до глухих низких рыданий. Накатила тошнота, и Регина попыталась отвернуться, но Мэтью не дал.
— Смотри.
Да будь ты проклят, вожак волков! Зачем заставлять смотреть, как мучается человек, от которого ты не видела ничего плохого? Бессердечная скотина!
— О боги, — бессвязно шептала Регина не в силах отвести взгляд от корчащегося на полу Дика. — О боги… боги…
Лицо Дика превратилось в оскаленный череп, из которого стремительно вырастала волчья морда. Он хрипло взвыл, и вдруг его кожа лопнула, как шкурка переспевшего арбуза, на пол и стены полетели густые капли крови, Регина зажала рот руками, сдерживая рвоту, а из лужи на полу поднимался волк с темно-рыжей мокрой шерстью. Запахло псиной. Волк энергично встряхнулся и поднял на нее звериные глаза, в которых не было ни капли узнавания. Он оскалил клыки и зарычал.
Регина попыталась попятиться, но из-за ее спины раздался низкий грозный рык. Дик упал на брюхо, жалобно заскулил и пополз к ним, оставляя после себя грязную дорожку на белом полу.