«пропавших без вести»,
«в сражениях погибших»,
«не вынесенных с поля»,
Но… ж и в ы х!
Лети, письмо,
Спеши в очаг родимый,
Любимой, суженой отчаянье развей!
Отцам и дедам, Родине Советской
Поклон неси
От верных сыновей.
На следующий день, двадцать второго октября, при штабе Ковпака состоялось последнее совещание руководителей партизан Сумской области. На вопрос Фомича о сроке выхода из Брянских лесов на юг Ковпак, подумав, ответил, что он надеется вместе с Сабуровым прорвать оборонительный пояс противника в ночь на двадцать восьмое, после чего они дадут и нам возможность выйти из Брянского леса. Кто-то из штабистов Ковпака не без иронии добавил:
— А если возьметесь нас повести, то идить вперед.
Губы Ковпака при этом чуть дрогнули, и он поспешил прикрыться густой дымовой завесой. Сабуровцы и остальные ковпаковцы сдержанно улыбнулись.
Фомич вспыхнул. Полковник Мельников принял насмешку стоически, а меня она, что называется, заела.
Поспешна распрощавшись, мы покинули совещание и собрались у себя…
После долгих раздумий мы приняли маршрут «А» и решили выступить на Сумщину в ночь на двадцать шестое октября.
По маршруту «А» еще накануне Инчин расставил скрытые наблюдательные посты. Через цепь этих хорошо замаскированных в перелесках и кустарниках постов он бдительно наблюдал за противником. Начались сборы. Ямпольцы и конотопцы имели солидные обозы. Готовясь к рейду на запад, они получили много боеприпасов и вооружения — общим весом до десяти-пятнадцати тонн. Это осложняло предстоящий опасный переход.
Пришлось примириться с необходимостью вести за собой до тридцати повозок с боеприпасами, минометами и станковыми пулеметами.
Собрав всех старших и младших командиров, я потребовал завязать ремнями морды лошадей, копыта обмотать тряпками, колеса обильно смазать, а на оси надеть кожаные или резиновые прокладки: обозу необходимо было пройти незамеченным мимо укреплений противника.
— У нас нет колесной мази, — заявили командиры.
— Мажьте салом, маслом! — отвечал я.
— Телеги маслом? — изумился командир Конотопского отряда. Кстати сказать, у него имелся не один бочонок масла.
— А у меня и масла нет! Коровы теперь мало доятся! — жаловался Гнибеда.
— Режь коров, добывай сало! Телеги должны идти неслышно!
Длительная жизнь в лесу научила партизан беречь продукты питания. Только вчера я «с кровью выжал» у Кочемазова мешок сухарей для отряда Анисименко, а у Гнибеды телушку. При этом они уверяли меня, что теперь придется им остаться голодными.
При сборах же оказалось, что этим отрядам не хватает повозок для боеприпасов: все повозки нагружены были у них сухарями, салом, маслом. Кочемазов и Гнибеда хотели еще гнать своих коров вместе с отрядом…