— Их бин зольдат, их бин шофер, шофер, механикер.
— Врешь! Ты русский язык знаешь! — кричит человек с карабином в руках. На Штумма в упор глядят сухие, горящие ненавистью глаза.
Силы изменили Штумму. Он сел на порог коровника. Его собака бросилась на русского солдата, тот уложил ее выстрелом.
Штумма повели на КП, расположенный на пригорке в Юрасовке, напротив виадука.
У меня нет времени долго заниматься разговором с этим гестаповцем.
Штумм силился купить снисхождение подобострастной улыбкой. Он даже не понимает, в чьи руки попал. Он убежден, что партизаны — это те, кого он вылавливал при помощи предателей поодиночке, что партизаны не могут иметь артиллерию и не способны драться против регулярных частей немецкой армии.
— Значит, сегодня партизаны обманули ваши ожидания, господин группенфюрер, — говорю я ему.
Я потребовал от Штумма набросать схему его замысловатого заячьего маршрута от квартиры до моего КП, чтобы установить, насколько верно и точно осуществлен план операции и как ведут себя в подобной обстановке группенфюреры. Выяснив всё это, я сказал ему, не скрывая презрения:
— Вами, бесспорно, руководил только животный страх.
И, передав группенфюрера в распоряжение Колосова, я занялся делами, от которых меня оторвал пленный.
В бинокль я отчетливо вижу картину боя. На опушке Чуйковского леса стоят гаубицы, они уже не стреляют по Хутору, а перенесли огонь на Ямпольскую дорогу, на юг, куда через поле стремятся вырваться разрозненные группы немцев.
Налево полыхает пламя: горят вагоны, стоящие на платформах автомобили и штабеля автопокрышек. Запах резины доносится на КП, клубы черной копоти застилают хутор. Это работа Сачко и его взвода. На центральной улице пылает пожарное депо, рвутся снаряды артиллерийского склада. Ворошиловцы подходят к казарме. Какой-то всадник во весь опор мчится от лесной опушки к заводоуправлению. Вглядевшись, я узнаю в нем Гудзенко. От виадука и вправо вдоль насыпи железной дороги на Ямполь всё еще перебегают одиночные фигуры немцев.
Стрельба постепенно редеет…
…К девяти утра выстрелы на Хуторе прекратились. На улицах показался народ. Гудзенко прислал мне записку:
«Хутор занят, противник разбит. Организую разрушение станции и эвакуирую в лес захваченное в складах. Прошу прочесать местность и поле боя от Юрасовки до заводоуправления. Ямпольский отряд следует держать в заставе на шляху Хутор — Ямполь».
Собрав командиров, я определил им полосы для прочёски, а сам выехал на Хутор к заводоуправлению, куда и должны были собраться после прочёски все подразделения.