— Завтра, товарищ капитан, необычный день: мне исполнится двадцать два, и мы — я и Сеня — приглашаем вас. Мы обязательно соберемся с утра в Демьяновке. На именинах!
— Именины? Сеня? — едва дошло до меня значение этих слов. — Не могу. Да и Митрофанов отсутствует где-то со своим взводом.
— Нет, нет! — энергично возразила Елена. — И Сенин взвод и вся ваша группа здесь уже́. Они сменились с заставы. Я с ними от Демьяновки ехала!
Елена указала при этом рукой, и я опознал среди возов, заполнивших дворы и улицу, своих людей и коней.
— Превосходно! — вырвалось у меня, и я пристально посмотрел на экспансивную гостью. — Осведомлены вы, однако, получше начальника главштаба.
— Ха-ха! — как-то наигранно рассмеялась Елена. — Не отговорились службой, так не отказывайтесь от именин — я ловлю вас на слове! — И она продолжала упрашивать: — Ну, право же, уступите женщине. Мы обязательно будем ждать вас, и вы не должны подвести меня перед гостями… Ну, обещайте!
— Не могу. И Митрофанова не пущу. Мы заняты, — продолжал отговариваться я и быстро шагал вдоль заснеженной и уже темной улицы поселка.
— Тогда ве-че-ером! — просила обиженно Елена. — Завтра вечером.
— Именины можно отметить и тут.
— Что вы? — взмолилась именинница. — Я всем обещала…
— Воля ваша, а Митрофанова не пущу.
— Вы — вредный, вредный! Скажите хотя бы, увижу ли я вас утром? — не отступала Елена, сопровождая меня до порога главштаба. — У меня к вам имеется дело…
— Говорите теперь, — не сдавался я, но Елена продолжала настаивать на своем и просила обязательно принять, как подчеркнула она, утром.
— Послезавтра! — отрезал я, ступив на крыльцо штаба. — До послезавтра!..
Глава IX
ПАРТИЗАНСКИЙ СОВЕТ
На дворе весна — двадцать третье марта! Над лесом чистое голубое небо. Снег на реке подтаял, пятно наледи ширится и ползет к берегу. Заячий след на снегу крупнеет, и кажется, что не косой, а какой-то большой зверь по-заячьи перебежал реку. Цветет верба. Тонкие ярко-пурпурные ветки словно унизаны крупным жемчугом.
Из окна видны мосты, перекинутые через два рукава Сычевки, за рекой — дугообразный поворот дороги, обозначенной старыми приземистыми вербами.
Мы ждем гостей. В 12.00 совещание руководителей всех отрядов, Фисюн и Гнибеда пришли ко мне раньше всех. Мы спорим и нетерпеливо поглядываем в сторону мостов, где сходятся несколько дорог южного и западного направлений.
Скоро двенадцать. И вот из-за верб выскакивают вороные кони и расписные «козыри». В черной высокой шапке, опоясанной алой лентой, с немецким автоматом на груди сидит на козлах бравый ездовой. За козырями мчатся еще две пары упряжек. Это едут на совет шалыгинцы и глуховчане. Командир Глуховского отряда Кульбака, богатырского вида парень, весь затянутый ремнями, сидит в кузове, как рулевой в шлюпке. Козыри быстро скользят к мосту, выносятся на пригорок с соснами, поворачивают вправо и летят вдоль улицы.