Губы Уинтер приоткрылись от удивления.
– Ты серьезно?
– Ты же видела, как он со мной держится. Я единственный наследник.
Пирс пыталась облечь в слова то, о чем никогда не хотела думать до конца. С того самого момента, когда отец впервые взял ее на обход в больницу, она уже понимала, что это место – здания, люди, этот мир – станет ее судьбой. Она будет такой, как захочет ее отец, потому что именно для этой цели она была рождена.
– Я его наследие. Он видит во мне лишь это.
– Но сама-то ты хочешь жить такой жизнью?
– Даже не знаю, у меня не было причин об этом задумываться, – Пирс пожала плечами и заставила себя улыбнуться. – Теперь это не имеет значения, меня все устраивает.
Уинтер не стала копать глубже, не ее это было дело выяснять, что делает Пирс счастливой.
– А какие у тебя дальнейшие планы, после ординатуры?
Пирс наблюдала, как пламя лижет толстое полено, разрушая его изнутри, оставляя лишь обуглившийся остов.
– Буду специализироваться где-нибудь на сосудистой хирургии или на компьютерной томографии, потом пойду на кафедру. Заработаю свои звездочки на погоны и, в конце концов, вернусь сюда, чтобы занять место отца.
– Он тоже так сделал?
– Нет, он все время был здесь. Но для меня какое-то время места здесь не будет. Все изменилось, и теперь он не сможет передать мне свое кресло, если я не добуду соответствующих регалий. А для этого мне придется вспахивать целину где-то в другом месте.
– Очень мало женщин возглавляют хирургические отделения, – Уинтер озвучила то, что было прекрасно известно им обеим. Хирургия считалась самой высокой ступенью в медицинской иерархии, и женщинам редко удавалось ее возглавить. Кроме того, за это престижное место разворачивалась нешуточная борьба. Пирс придется трудиться без продыху много лет для того, чтобы добиться неохотного уважения и поддержки своих коллег.
– А кто сказал, что будет легко? – мрачно усмехнулась Пирс.
– Никто, – согласилась Уинтер, про себя думая, что существуют и более легкие пути, которые позволили бы Пирс жить не одной только работой и быть по-своему счастливой. – Это то, чего ты хочешь?
– Конечно, – Пирс резко поднялась с дивана. – Я немного тебя провожу.
– Я хочу проверить твою руку завтра. Ты помнишь, о чем мы договорились? Если не станет лучше, сделаешь рентген.
– Если не станет лучше, я…
– Никаких разговоров.
Пирс хотела запротестовать, но потом лишь вздохнула.
– Ладно. Приходи в любое время, когда сможешь. У меня нет планов на завтра.
– Хорошо, – сказала Уинтер, наблюдая, как большое полено в камине раскололось пополам. Куски дерева отлетели по обе стороны танцующих языков пламени. Догорающий огонь был так красив. И так печален.