Кроме общего несчастья — гриппа, на нашу поликлинику обрушилось еще и свое собственное: ремонт. Целый этаж закрыт, физиотерапия не работает, рентген не работает; при крайней надобности посылаем «просветиться» к более удачливым коллегам за три остановки метро. На остальных этажах, где ремонта еще нет, тоже все перемешалось, поэтому я принимаю в бывшем кабинете лечебной физкультуры, который делю с доктором Муравлевой. Нас разгородили простынями. На моей половине шведская стенка, зато у Муравлевой бесколесный велосипед, с которого ей приходится сгонять самых резвых пациентов. А на шведскую стенку почему-то никто не лезет. Больше всего в кабинете мне нравится огромное окно, а за окном широкий, как Нева, проспект Героев, на другом берегу которого вытянулись шеренгой длинные фасады девятиэтажных домов, огромные и одинаковые.
Пошла моя вторая неделя в поликлинике — мне казалось, второй год. По нечетным дням я принимаю с девяти до половины третьего, по четным — с половины третьего до восьми. Я предпочитаю нечетные, потому что они оставляют свободной вторую половину дня, а по четным пока встанешь, туда-сюда, уже скоро на работу — и получается, что занят с утра до ночи.
Когда я подошел к поликлинике, на часах над входом было двадцать минут третьего. Входная дверь не закрывалась ни на секунду, а внутри переплетались очереди: в гардероб, в окошки регистратуры, и самая длинная — в страховой стол, где выдаются бюллетени. Мириады вирусов витают в воздухе — кажется, их можно разглядеть невооруженным глазом.
Я протиснулся в коридор и спустился в полуподвал, где раздеваются служащие. Снял пальто, надел халат. Халат был еще чистый, но уже сошла с него та первая крахмальная белизна, которая ослепляет больных, внушая невольную мысль о блестящих достоинствах носителя халата. Профессора недаром так ревнивы к белизне и элегантности своей спецодежды! Я тоже считаю, что больных надо ослеплять, но для этого надо иметь полдюжины халатов или жену, умеющую крахмалить белье. У меня же ни того, ни другого.
На третьем этаже к началу вечерней смены собралось порядочно больных, но после толпы в регистратуре здесь царят тишина и всеобщее благоволение. Уютно светятся нарисованные на стекле картинки, изображающие предохранение не то от гриппа, не то от глистов, — такие висят во всех поликлиниках и создают специфический интерьер. Под табличку «Кабинет лечебной физкультуры» уже воткнули наши с Муравлевой фамилии. Повторные больные со мной поздоровались, в памяти промелькнули их диагнозы, и я вошел в кабинет.