Так продолжалось еще двадцать минут, генерал выкрикивал приказы и пункты назначения для всего – от автоматических винтовок до девяносто восьмого маузера, стандартного вооружения вермахта, или дальнобойных противотанковых ружей и мощных патронов для них размером двадцать на сто тридцать восемь миллиметров.
Из дальнего конца туннеля появился офицер, отсалютовал и заговорил с Лейерсом, который развернулся и двинулся в обратном направлении. Офицер – полковник – чуть не бежал, чтобы не отстать от генерала, продолжая что-то четко говорить. Пино шел немного позади.
Наконец полковник замолчал. Генерал Лейерс слегка опустил голову, повернулся с военной четкостью и принялся отчитывать полковника. Тот попытался было ответить, но Лейерс закончил тираду. Полковник сделал шаг назад. Это, казалось, еще сильнее разозлило Лейерса.
Он оглянулся, увидел Пино и нахмурился.
– Вы, форарбайтер, ждите меня у груды камней, – сказал он.
Пино опустил голову и поспешил мимо них, слыша у себя за спиной громкий голос генерала. Грохот от ударов кувалд о камень впереди вызвал у него желание подождать генерала здесь. Но не успела эта мысль прийти ему в голову, как звук прекратился, он услышал звон падающих на землю инструментов. Когда он дошел до места, где велись работы, люди с кайлами и лопатами сидели, прислонившись спинами к стене, многие уронили головы на руки. Другие смотрели пустыми глазами в потолок туннеля.
Пино никогда прежде не видел таких людей. Смотреть на них было невыносимо: как они сидели, как они проводили языком по горящим от жажды губам. Он огляделся. У стены стоял большой бидон с водой, а рядом с ним ведерко с черпаком.
Никто из охранников, стороживших этих рабов, не пошевелился, чтобы предложить им воды. Кто бы они ни были, чем бы они ни заслужили такого отношения, но в воде им нельзя было отказывать, подумал Пино, чувствуя, как гнев нарастает в нем. Он подошел к бидону, наклонил его, наполнил ведро.
Один из охранников стал возражать, но Пино сказал: «Генерал Лейерс», и все возражения стихли.
Он подошел к ближайшему из серых людей. Щеки у человека настолько впали, что лицо было похоже на череп, обтянутый кожей. Но он откинул голову, открыл рот, и Пино стал лить воду прямо ему в горло. Напоив одного, Пино перешел к другому, потом к следующему.
Большинство вообще не смотрели на него. Пино набрал еще воды, и тут седьмой человек, глядя на пол у себя под ногами, пробормотал проклятия на итальянском, обращенные к Пино.
– Я итальянец, идиот, – сказал Пино. – Ты будешь пить или нет?
Человек посмотрел на него, и только тут Пино увидел, как он молод. Они, вероятно, были ровесниками, хотя жизнь искалечила и состарила его так, что Пино и вообразить не мог.