Анна отвернулась от него:
– Я вдова – вот что тебя может заставить.
– Вдова? – сказал Пино, стараясь скрыть, как он обескуражен. – Ты была замужем?
– Обычно вдовами становятся замужние женщины, – сказала Анна, внимательно глядя на него.
– Ты слишком молода, чтобы быть вдовой.
– Сначала было больно. А теперь таких вдов пруд пруди.
– Расскажи мне о нем, – сказал Пино, стараясь осмыслить эту новость.
8
Это был договорной брак. Мать, продолжавшая винить Анну в смерти отца, хотела избавиться от нее и в качестве приданого отдала за ней унаследованный дом. Жениха звали Кристиан.
– Он был очень красивый, – сказала Анна с улыбкой, в которой сквозили и горечь, и радость. – Армейский офицер, на десять лет старше меня. У нас была свадебная ночь и двухдневный «медовый месяц», а потом его отправили в Северную Африку. Он погиб, обороняя городок в пустыне – Тобрук. Три года назад.
– Ты любила его? – спросил Пино, чувствуя комок в горле.
Анна наклонила голову и сказала:
– Сходила ли я по нему с ума, когда он отправился на одну из этих дурацких войн, что затевал Муссолини? Нет. Я его едва знала. У нас не было времени, чтобы вспыхнула настоящая любовь. И уж тем более чтобы она догорела. Но я признаю: мне нравилась мысль влюбиться в него, когда он вернется, а я надеялась, что он вернется.
Пино видел, что она говорит правду.
– Но ты… занималась с ним любовью?
– Он был моим мужем, – раздраженно ответила она. – Мы занимались любовью два дня, а потом он уехал воевать и погиб. И я должна была сама заботиться о себе.
Пино задумался. Заглянул в ищущие, страдающие глаза Анны и почувствовал, как музыка зазвучала в его сердце.
– Мне все равно, – сказал он. – Я теперь только еще больше обожаю тебя, больше тобой восхищаюсь.
Анна сморгнула слезы с ресниц:
– И это не пустые слова?
– Нет, – ответил Пино. – Так могу я сказать, что люблю тебя?
Она задумалась, потом кивнула и застенчиво прильнула к нему.
– И ты можешь доказать мне свою любовь, – сказала Анна.
Они зажгли свечу, выпили третью бутылку кьянти. Анна разделась. Помогла Пино освободиться от одежды, и они улеглись на постель, сооруженную из подушек, валиков, простыней и одеял на полу в гостиной.
Если бы с ним была какая-то другая женщина, то Пино, возможно, целиком отдался бы телесным радостям, но за манящими губами Анны, ее колдовскими глазами Пино чувствовал что-то более захватывающее и первобытное, словно она была не человеком, а духом, мелодией, идеальным инструментом любви. Они ласкали друг друга, они соединялись, и Пино в этом первом восторге чувствовал, что воспламеняется не только телом Анны, но и ее душой.