Лейерс пристально посмотрел на Пино, но потом, словно вспомнив что-то, смягчился и сказал:
– А как иначе? Он напоминает мне моего погибшего племянника.
3
«Аушвиц».
Это слово, это место, трудовой лагерь «ОТ» не выходили у Пино из головы, пока он вез генерала Лейерса в следующий пункт назначения – на завод «Фиат» в Турине. Он хотел спросить Лейерса, в чем заключалось кощунство, но побоялся, спасовал перед его возможной реакцией.
Пино размышлял над этим и тогда, когда они встретились с Калабрезе, директором «Фиата», который отнюдь не был на седьмом небе от счастья при виде Лейерса.
– Я ничего не могу сделать, – сказал Калабрезе. – Число случаев саботажа резко увеличилось. Мы больше не можем запускать конвейер.
Пино думал, что Лейерс взорвется, но тот сказал:
– Я ценю вашу честность и хочу, чтобы вы знали: я работаю над тем, чтобы защитить «Фиат».
– Защитить от чего? – неуверенно спросил Калабрезе.
– От полного разрушения, – сказал генерал. – Фюрер приказал в случае отступления оставлять выжженную землю. Но я принимаю меры, чтобы становой хребет вашего предприятия и вашей экономики сохранился. «Фиат» останется, что бы ни случилось.
Директор задумался, потом сказал:
– Я сообщу моему начальству. Спасибо, генерал Лейерс.
4
– Он оказывает им услуги, – сказал Пино позднее тем же вечером, сидя со своими дядюшкой и тетушкой на кухне. – Это его жизненный принцип.
– По крайней мере, он помогает кардиналу Шустеру защитить Милан, – сказал дядя Альберт.
– После того как ограбил все окрестности, – горячо сказал Пино. – После того как уморил людей работой. Я видел, что он сделал.
– Мы знаем, что ты видел, – сказала тетя Грета, казавшаяся озабоченной. Да и дядя тоже выглядел обеспокоенным.
– Что случилось? – спросил Пино.
– Сегодня утром на коротких волнах передавали тревожные известия, – сказал дядя Альберт. – О концентрационном лагере в Польше. Как-то он называется – Ауш… не помню.
– Аушвиц, – сказал Пино, чувствуя, как тошнота подступает к горлу. – И что?
Дядя Альберт сказал, что, когда русские вошли в Аушвиц 27 января, часть лагеря оказалась взорвана, а все документы сожжены. Эсэсовцы, которые орудовали в лагере, сбежали, взяв с собой в качестве рабов пятьдесят восемь тысяч евреев.
– Семь тысяч евреев остались, – сказал дядя Альберт дрожащим голосом.
Тетя Грета удрученно покачала головой:
– Они были похожи на живые скелеты, потому что нацисты пытались уморить их работой.
– Я же вам говорил! – воскликнул Пино. – Я видел, как они это делают!
– Там все хуже, чем ты говорил, – сказал дядя Альберт. – Выжившие рассказывают, что в зданиях, которые немцы взорвали перед уходом, евреев убивали газом, а тела сжигали в крематории.