Утром воскресенья, 22 апреля Пино видел, как в присутствии Лейерса уничтожались документы «ОТ» в Вероне. Днем огонь пожрал бумаги в Брешии. Каждый раз перед сожжением генерал направлялся со своим саквояжем в здание и некоторое время просматривал архивы, после чего наблюдал, как сжигают документы. Лейерс не позволял Пино прикасаться к саквояжу, который после каждой остановки становился все тяжелее. Ранним вечером они присутствовали при сожжении в Бергамо, а потом вернулись в штаб Лейерса за стадионом Комо.
На следующее утро, 23 апреля, генерал Лейерс наблюдал, как офицеры «ОТ» устроили громадный костер из документов на поле стадиона. Лейерс несколько часов смотрел, как подкармливали этот огонь. Пино к документам и близко не подпускали. Он сидел на трибуне под безжалостным солнцем и смотрел, как немецкие документы превращаются в пепел и золу.
Когда они к вечеру того дня вернулись в Милан, район вокруг Дуомо оказался заперт двумя танковыми взводами, и даже Лейерса внимательно проверили, прежде чем пропустить внутрь оцепления. Причину этого Пино узнал в отеле «Реджина», где располагалось управление гестапо. Полковник Рауфф был пьян и пребывал в ярости, он пытался сжечь каждый клочок бумаги, на котором стояло его имя. Но, увидев Лейерса, он оживился и пригласил его в свой кабинет.
Лейерс взглянул на Пино и сказал:
– На сегодня все, но завтра утром у меня встреча в девять часов. Жду вас в восемь сорок пять у Долли.
– Oui, mon général, – сказал Пино. – А машина?
– Пусть будет при вас.
2
Генерал Лейерс последовал за Рауффом. Пино было не по себе оттого, что исчезает столько документов. Доказательства преступлений нацистов в Италии сгорали, а единственное, что он мог сделать, – это сообщить союзникам. Он припарковал машину неподалеку от своего дома, оставил на сиденье нарукавную повязку – свастикой вверх – и направился домой. Ему снова пришлось проходить мимо часовых.
Микеле поднес палец к губам, а тетя Грета закрыла дверь.
– Что? – спросил Пино.
– У нас гость, – вполголоса сказал отец. – Сын моего двоюродного брата. Марио.
Пино скосил взгляд:
– Марио? Мне казалось, он летчик-истребитель.
– Да, я по-прежнему летчик, – сказал Марио, выходя из тени. Это был невысокий широкоплечий человек с открытой улыбкой. – Меня вчера сбили, но я выпрыгнул с парашютом, и вот я здесь.
– Марио будет прятаться у нас, пока не кончится война, – сказал Микеле.
– Твой отец и тетушка рассказали мне о твоих подвигах, – сказал Марио, похлопав Пино по спине. – Для этого нужно немало мужества.
– Ну, не знаю, – сказал Пино. – Я думаю, Миммо достается куда больше.