– Но теперь я думаю, что способна пройти столько, сколько нужно.
– Это недалеко, несколько сотен метров, – сказал Бергстром. – Когда мы перейдем в Швейцарию, я смогу развести костер. Потом спущусь вниз и приду за вами с санями.
– Думаю, несколько сотен метров мне по плечу, – ответила Бергстрому она. – А костер – это просто дар Божий. Вы когда-нибудь катались на лыжах, синьор Бергстром?
Швейцарец посмотрел на нее так, будто она свихнулась, потом кивнул.
– Как это здорово, – сказала скрипачка. – Ничего прекраснее в моей жизни не было.
Пино впервые увидел улыбку на лице синьора Бергстрома.
Они ждали в лесочке, рассказывали швейцарцу о буре и лавине, глядя, как Миммо и семейство Д’Анджело медленно продираются по склону. Синьора Д’Анджело несла дочь. Синьор Д’Анджело нес рюкзак и палки Пино, а его сын шел сзади. Им потребовался почти час, чтобы по глубокому снегу добраться до плоской равнины над озером.
Пино выехал им навстречу, посадил Юдифь себе на спину и довез до леса. Вскоре они все были в безопасности.
– Это Швейцария? – спросил Антони.
– Швейцария уже совсем рядом, – сказал Бергстром.
После короткого отдыха они двинулись к границе, Пино помог синьоре Наполитано пройти по утоптанной лесной тропе. Дойдя до границы, они остановились.
– Ну вот, – сказал синьор Бергстром. – Здесь вам нацисты не страшны.
По щекам синьоры Д’Анджело потекли слезы.
Муж обнял ее, поцелуями осушил ее лицо.
– Мы в безопасности, дорогая, – сказал он. – Нам повезло, тогда как стольким другим…
Он замолчал – комок в горле мешал ему говорить. Жена погладила его по щеке.
– Мы перед вами в вечном долгу, – сказала синьора Наполитано Пино и Миммо.
– За что? – спросил Пино.
– За что?! Вы провели нас через горы в такую жуткую бурю, вызволили из лачуги. А вы, Пино, спустились со мной на лыжах со склона!
– А что нам оставалось? Потерять веру? Сдаться?
– Вы – сдаться? Никогда! – сказал синьор Д’Анджело, пожимая Пино руку. – Вы как бык. Никогда не сдаетесь.
Потом он обнял Миммо. То же сделала и синьора Д’Анджело и ее дети. Синьора Наполитано долго держала Пино в объятиях.
– Тысячу вам благословений, молодой человек, вы научили меня летать, – сказала она. – Я этого не забуду до смерти.
Пино улыбнулся, почувствовал, как увлажнились его глаза.
– И я тоже не забуду.
– Могу я что-нибудь для вас сделать? – спросила она.
Пино хотел было ответить «нет», но тут взгляд его остановился на ее скрипке.
– Сыграйте для нас перед нашим возвращением в Италию. Ваша музыка поднимет наш дух перед долгим восхождением, а потом спуском.
Это доставило ей удовольствие, и она посмотрела на Бергстрома.