К 1992 году казалось, что Россия избежала потрясений, обрушившихся на периферию бывшего СССР. На фоне Грузии, Молдавии, событий в Карабахе и Таджикистане ситуация в Российской Федерации выглядела стабильной. Однако иллюзии быстро развеялись.
Отношения между народами на Северном Кавказе были крайне запутанными еще до прихода туда русских. В советскую эпоху эти гордиевы узлы только туже затягивались. Сначала здесь пытались создать единую Автономную Горскую республику. Однако населяющие ее народы традиционно соревновались за первенство, и вскоре появились отдельные автономии ингушей, чеченцев, осетин. В 1944 году чеченцы и ингуши были депортированы с населяемых ими территорий по указанию Сталина, который инкриминировал им пособничество нацистам. После смерти генсека изгнанники получили возможность вернуться, однако быстро выяснили, что земли, на которых они жили, зачастую уже кем-то заняты. Все это добавило сложностей межнационального характера не только в отношения горцев с русскими, но также и в отношения между чеченцами и ингушами, с одной стороны, и осетинами и народами Дагестана — с другой. Так, например, Новолакский район Дагестана после депортации оттуда 15 тысяч чеченцев был заселен лакцами — представителями одного из дагестанских народов. К тому же, как это обычно бывало, Советы нарезали границы республик не в точном соответствии с местами проживания тех или иных этнических групп, а по тем или иным административным соображениям. Поэтому, например, районы Ставропольского края севернее Терека с многочисленным русским населением были переданы в состав Чечено-Ингушской автономии.
Задолго до Беслана. Осетино-ингушский конфликт
Во время ссылки ингушей Пригородный район, где они проживали, на границе с Северной Осетией отошел, собственно, к Осетии. Вернувшиеся обратно ингуши оказались, разумеется, далеко не в восторге, обнаружив на своих прежних участках осетин. Местные власти негласно препятствовали трудоустройству ингушей в Пригородном районе и их переезду туда. Поэтому ингуши переселялись на свои прежние дворы неформально либо прописывались на старом месте за взятки должностным лицам. Мысль о нанесенной им несправедливой обиде оставалась очень популярной среди ингушей до самой перестройки. Однако у СССР имелись свои методы пресечения любых попыток побороться за спорные территории. До поры до времени конфликт оставался замороженным.
Все изменилось в конце 80-х годов. В апреле 1991 года увидел свет закон «О реабилитации репрессированных народов», предусматривавший некую «территориальную реабилитацию». Никаких конкретных механизмов такой «реабилитации» закон не содержал, но ингуши получили правовую основу для своих претензий. В основном эти притязания касались Пригородного района, но также и части Владикавказа и так называемого Моздокского коридора, узкой полосы, связывающей район Моздока с Северной Осетией. Тут нужно отметить одну особенность географии этих мест. Пригородный район «обнимает» Владикавказ, сама столица Северной Осетии находится очень близко от Ингушетии, и удовлетворение претензий ингушей означало для осетин не просто сокращение, а фрагментацию их республики. Тем более что на спорной территории осетины жили десятилетиями, многие уже родились там, и, конечно, они не собирались отдавать землю, которую уже с полным основанием могли назвать своей. Чувства ингушей, впрочем, также вполне понятны. Ингуши потеряли Пригородный район в результате откровенно жестокой акции советского правительства. Депортация стала для них сильнейшей коллективной травмой, и, разумеется, расселение осетин в некогда ингушских владениях рассматривалось ими как вопиющая несправедливость, которую необходимо исправить любым путем. При этом в спорных районах проживали 35–50 тысяч ингушей. Они считали себя ущемленными, с одной стороны, в силу того, что вынуждены были жить в осетинской национальной автономии, с другой — из-за вполне конкретных актов дискриминации, включая, например, фактический запрет на регистрацию по месту жительства. Словом, не существовало возможности исправить ситуацию так, чтобы это всех удовлетворило, и, как обычно бывает в этих краях, стороны рассудила сталь.