В Душанбе складывались отряды самообороны, защищавшие подъезды и даже целые микрорайоны. Бойцами таких отрядов были обычные люди, и многим из них пришлось пережить жуткие часы в обезумевшем городе. Шестнадцатилетний юноша, защищавшийся от погромщиков, позднее рассказывал:
«Некие озверевшие уродцы пытались забить нас камнями — всю нашу семью, мирно ехавшую по своим делам. Моего деда — учителя, свободно говорившего на фарси и узбекском, эти дебилы чуть не забили до смерти. Старика в 80 лет. Грибы пошел собирать весной 1990 в местности, где раньше работал учителем. Потому что русский — а он чуваш вообще-то… Не забили нас насмерть не по своей сердобольности, а благодаря паре арматурин, топора и небольшого тесака. Я потом 2 года не смеялся. Совсем. У меня топор был».[56]
Пока по городу катились волны погромов, на площади шел митинг под политическими лозунгами. Эти люди создали некий «Народный комитет», неясно кого представлявший. На следующий день, 13 февраля, в Душанбе вошли части Советской армии. Они имели тяжелое оружие и приказ по необходимости применять его. Погромы некоторое время продолжались, но быстро пошли на спад. Под давлением «народных представителей» Макхамов ушел в отставку.
В Душанбе, по официальным сведениям, погибли 25 гражданских, включая 16 таджиков, пятерых русских, двоих узбеков, татарина и азербайджанца. Ранения и травмы получили 589 обывателей и погромщиков и 239 силовиков.
Необходимо отметить, что в дальнейшем в Таджикистане однозначно рассматривали случившееся как трагедию. Поднимать буйство толпы на щит в качестве патриотического акта в Душанбе не стали.
Однако кошмарные события в республике только начинались.
24 августа 1990 года Таджикистан принял декларацию о суверенитете. В сентябре 1991 года республика Таджикистан провозгласила независимость и вышла из состава СССР. Местные политические движения, ранее сидевшие в подполье, получили возможность легально бороться за власть. 2 декабря 1991 года присягу принял Рахмон Набиев, первый президент независимого Таджикистана. Набиев выглядел настоящим реликтом советской эпохи. Опытный аппаратчик, он с 60-х годов делал карьеру в партийных структурах и несколько лет пробыл первым секретарем ЦК компартии Таджикистана. Для новых же условий была важна в первую очередь его принадлежность к ходжентскому клану. Второе место — хотя и с большим отрывом — на выборах президента занял представитель памирского этнорегионального клана, представлявшего восточные горные районы, — Давлат Худойназаров.
Поначалу казалось, что есть шанс на относительно цивилизованную передачу власти. Набиев принадлежал к старой советской элите, но договорился с оппозицией об использовании мирных методов политической борьбы. Однако быстро выяснилось, что это иллюзия. Как Набиев искал способ разгромить оппозицию, так и многие оппозиционеры стояли на крайних позициях и планировали так или иначе удалить от власти действующее правительство. Частично это были националисты, частично — религиозные радикалы. Более того, многие кланы просто проигнорировали выборы и намеревались получить свое другими способами.