Это было правдой.
— Доделаю Есенина и уволюсь, — махнул рукой Коваль.
Он редактировал полное собрание сочинений Есенина в одном томе.
— Ну и как Есенин?
— Очень плохой поэт, — вздохнул Коваль. — Было бы можно, я бы выкинул половину его стихов.
О том, что Есенин плохой поэт, мог сказать только поэт.
«Но выкинуть ничего не посмеешь», — подумал я.
У самого меня в плане издательства «Советский литератор» когда-то стоял сборник повестей и рассказов. Я даже получил шестьдесят процентов гонорара. Но тут наступил девяносто второй год, и все договора с авторами были расторгнуты.
Сейчас я работал в издательстве редактором, но о книге даже не помышлял.
Книги тем не менее в издательстве выходили, и среди них попадались очень хорошие. Я, например, с удовольствием работал над «Загадками русского народа» Садовникова.
— Мохнушка залупается, красным девкам подобается, — остановил я в коридоре корректоршу Люсю. — Что такое?
— Не знаю, — покраснела она.
— Орех, — сказал я. — А ты что подумала?
— Ничего, — еще больше покраснела она. — Я Есенина читаю.
Поэт Юрий Кузнецов корпел над «Поэтическими воззрениями славян на природу» Афанасьева.
— Обедать пойдем? — заглянул я в его кабинет.
— Сейчас закончу, и пойдем, — строго сказал Кузнецов.
Он вписывал шариковой ручкой в верстку греческие буквы. Никаким другим способом отобразить эти буквы было нельзя.
— Там только греческие буквы или есть и из других алфавитов? — полюбопытствовал я.
Кузнецов оторвался от верстки и снова посмотрел на меня, сдвинув брови. Я понял, что отвлекаю человека от важного дела.
— Ладно, — сказал я и закрыл дверь.
— А почему вчера после обеда вас не было на рабочем месте? — подскочил ко мне Гена Петров.
— А почему вы следите за мной, как за любимой наложницей? — парировал я.
— Я заместитель генерального директора! — побурел от негодования Петров.
— Ну и пошел в задницу! — отчетливо донеслось из полуоткрытой двери кабинета, в котором сидел Коваль.
Гена подпрыгнул и умчался на второй этаж.
— Сейчас Вепсову пожалуется, — сказал я Ковалю.
— Я этого и добивался, — пробурчал Петр.
— Зачем?
— А чтоб по башке получил.
Коваль как в воду глядел. Гену послали куда подальше не только товарищи по редакторскому цеху, но и начальство.
— Откуда ты знал? — спросил я Коваля на следующий день.
— На тонущем корабле действуют другие законы, — сказал тот. — Ты небось после обеда к любовнице ходишь?
— Бомблю, — досадливо поморщился я.
Зарплаты, которую я получал в издательстве, на жизнь катастрофически не хватало, и я вынужден был взяться за старое. Заодно знакомился с окраинами Москвы, до которых до этого не добирался.