— Еще бы, — сказал Козлов. — Шампанского у меня нет, а водки выпьем. Закрой дверь.
Я безропотно повиновался. Традиции надо чтить, пусть они и восходят к Романовым.
— А в вашем дворце император бывал? — спросил я Петрова в ресторане шереметевского дворца.
— Наверное, — пожал тот плечами. — Кто только здесь не бывал.
— Странно, что ваш дом имени Маяковского, а не Блока или хотя бы Ахматовой.
— Так ведь в тридцатые годы давали имя.
Да, в тридцатые годы даже Пушкин не мог сравниться с Маяковским, не говоря уж о Блоке с Ахматовой.
— Предприниматели среди ваших писателей появились? — еще раз посмотрел я по сторонам.
— Я таковых не знаю, — сказал Петров.
— А у нас есть, — похвастался я. — Медальеры.
— Кто-кто?! — уставился на меня Петров.
— Медали из драгоценных металлов делают. Например, Белугин.
— Не знаю Белугина ни писателя, ни медальера, — сказал Петров. — Наши любят куда-нибудь за границу смыться. В крайнем случае выпить водки.
— Это все любят, — согласился я. — Даже масоны.
Масонов я упомянул, конечно, для красного словца.
Мы поужинали и разошлись. Собрание было назначено на завтра.
— Ну и что мы там будем делать? — спросил я Вознякова в гостинице.
— Ничего, — пожал тот плечами. — Послушаем, как они поносят друг друга, и разойдемся, как в море корабли. Ты не на флоте служил?
— Я вообще не служил, — раздраженно сказал я. — Офицер запаса после военной кафедры в университете. А ты небось подполковник?
— Полковник, — сказал Возняков, лег на кровать и укрылся одеялом с головой.
«Все они тут полковники, а я всего лишь старлей, — подумал я. — Какой с меня спрос?»
С этой сомнительной мыслью я лег в кровать и уснул.
На следующий день мы с Александром вошли в зал ровно в шестнадцать часов. Зал был полон. Председательствующий представил нас. Никто не захлопал.
— В президиум пойдем? — спросил Возняков.
— Лучше вот здесь, с краю, — сказал я.
Уже после первых выступлений стало ясно: подавляющее большинство в зале состоит из либералов. Так называемых патриотов здесь раз, два и обчелся, но сдаваться тем не менее они не собирались. На трибуну взошел писатель по фамилии Кутузов, и ядра в зале засвистели не хуже, чем при Бородине.
— Где здесь батарея Раевского? — наклонился я к уху Вознякова.
— Да это «Аврора» пальнула, — усмехнулся он. — Сейчас пойдем Зимний брать.
Но силы были явно неравны. Кучка патриотов едва сдерживала натиск превосходящих сил противника.
— Откуда здесь столько либералов? — спросил я Александра.
— Так это же Питер, — сказал Возняков. — Сначала революция, потом контрреволюция. Сегодня их день.