– С первым помощником комиссара Хультом?
– Вот именно. Итак, вам уже случалось разговаривать с ним раньше?
– Да.
– Вы его узнали по голосу?
– Разумеется, нет.
– Почему же «разумеется»?
– Потому что раньше я не спрашивала, кто говорит.
Вот это да. Крыть нечем. Надо было все-таки заставить Рённа поговорить с ней.
– Вам это не приходило в голову, господин комиссар? – спросила женщина.
– По правде говоря, нет.
Большинство на его месте покраснело бы или замялось. Но Мартин Бек был не из таких. Он продолжал с полной невозмутимостью:
– Тогда это мог быть кто угодно.
– Вам не кажется странным, чтобы кто угодно позвонил и назвался Пальмоном Харальдом Хультом?
– Я хотел сказать, что это мог быть другой человек, не Хульт.
– Кто же тогда?
«Вопрос по существу», – подумал Мартин Бек и сказал:
– А вы могли определить по голосу, молодой это человек или старый?
– Нет.
– А описать его голос?
– Ну, он был очень отчетливый. И звучал резко.
Точная характеристика Хультова голоса. Отчетливый и резкий. Но ведь множество полицейских разговаривает таким голосом, и прежде всего те, у кого за плечами военная служба. Да и не только полицейские.
– А не проще ли вам расспросить самого Хульта? – поинтересовалась женщина.
Мартин Бек воздержался от ответа. Он решил копнуть глубже.
– Быть полицейским прежде всего означает иметь кучу врагов.
– Да, вы уже это сказали при втором разговоре. Кстати, господин комиссар, вы сознаете, что это уже наш пятый разговор менее чем за двенадцать часов?
– Очень сожалею. Вы сказали тогда, будто не знаете, что у вашего мужа были враги.
– Сказала.
– Но вы хоть знали, что у вашего мужа были неприятности по службе?
Ему послышался в трубке короткий смешок.
– А теперь я не понимаю, о чем вы.
Да, она действительно смеялась.
– Я о том, – сказал Мартин Бек без всяких околичностей, – что очень многие считали вашего мужа плохим полицейским, который не справлялся со своими обязанностями.
Фраза сработала. Разговор снова принял серьезное направление.
– Вы шутите, господин комиссар?
– Отнюдь, – примирительно сказал Мартин Бек. – Я не шучу. На вашего мужа поступало много жалоб.
– За что?
– За жестокость.
Она торопливо перевела дух и сказала:
– Это абсолютная нелепица. Вы, должно быть, спутали его с кем-нибудь.
– Не думаю.
– Но Стиг был самым мягкосердечным из всех людей, каких я когда-либо встречала. К примеру, мы всегда держали собаку. Вернее, четырех собак, по очереди. Стиг очень их любил, относился к ним с бесконечным терпением, даже когда они еще не умели проситься на улицу. Он мог неделями возиться с ними и никогда не раздражался.