Старик чмокнул жену.
Первое яйцо влетело в окно, стекло пронзительно задребезжало. Второй снаряд упал дугой и разбился у ног старика, забрызгав брюки. Роман услышал смех.
Нечисть выскочила из погреба, одним прыжком перемахнула изгородь и исчезла в кустах. Смех сменил крик.
Роман подбежал к забору и в серебряном свете разглядел крикунов. Дети. Двое. Бегут. И за ними шаг в шаг скачет чудище. Нагоняет. Оно выросло в размерах и уже напоминало не кошку, а здорового волкодава. Еще немного, и настигнет. Ружье в сарае. Патроны в комнате. Твою-то мать. Еще скачок – и все, нету детей. Мальчишка падает.
– Марьяночка! – крик Томы.
Тварь взвыла. И остановилась. Роман выдохнул.
Каждый удар сердца отдавал болью. А удары частые. Ноги слабые. Сел прямо на землю, спиной на забор оперся, закрыл глаза. В темноте красные цветы пляшут.
Почувствовал прикосновение. Нависает Тома. Лицо испуганное. Рядом чудовище, опять маленькое. Скалит пасть, зубы мелкие, частые и очень острые. Как у гусей зубчики.
Роман потерял сознание.
Сперва вернулась боль. Колючей проволокой грудь опутало.
Роман привстал на кровати.
Тома сидела в стареньком ободранном кресле у окна. В глазах слезы. За окном уже рассвело, теплые лучи искрились на серебряных волосах жены.
– Марьяна… – начала она.
Старик сжал край одеяла. Прикрыл глаза. Не горячись. Успокойся. Промолчи.
В груди кололо. Голова кружилась.
– Тамара, – сказал Роман, – мы больше не…
– Марьяна! Она убежала! Пропала… Надо искать. Я тебя до кровати кое-как дотащила, она все рядом крутилась, помочь хотела, а потом я оглянулась, и нету…
Роман прикусил губу. Вздохнул. Боль потихоньку отступала. Старик встал, покачал головой и покинул комнату.
В голове пульсировала обида. Детская, почти до слез. Все ей Марьяна.
Вышел на крыльцо. В земле остались лунки от когтей. Старик начал скручивать папиросу.
«Убийца»!
Табак рассыпался. Роман ударил деревянную дверь. На костяшках выступила кровавая роса.
Надо узнать. Точно. Слухи давно ходили.
Прикрыл глаза и начал насыпать табак заново. Закурил.
Вернулся в дом. За самокруткой тянулась нить дыма. Тома сидела, прикрыв лицо ладонями.
– Мы уже говорили, в доме курить нельзя. Ты…
– Я еду искать… Марьяну. Не выходи никуда. Здесь будь.
Выплюнув эти слова, Роман, не дожидаясь ответа, ушел.
Шаг. Укол. Шаг. Укол. Роман пошел в обход, чтобы не встречаться с деревенскими. Солнце окутывало пылающим саваном, дышать было тяжело.
Дом, в котором прозябала Ира, со всех сторон прикрывал сор, заполнявший двор целиком. Сор вымахал почти в человеческий рост. К крыльцу была кое-как прорублена дорожка. Роман заколотил в дверь, та со скрипом приоткрылась. Старик подождал и вошел. Воняло кислятиной. В зале работал пузатый телевизор, показывал синий экран. Накрытый рваной скатертью стол, беспорядочно разбросанные бутылки, над остатками жратвы кружат мухи.