— Соколиха, — сказала Маша. — Последние несколько дней от тебя, мил друг, пахнет духами «Жасмин»… Его употребляют уличные женщины, дорогой…
— А ты откуда знаешь? — густо покраснел Коля.
— Внеси предложение установить в уголовном розыске душ. И перед уходом домой всем в обязательном порядке мыться. Особенно всяким безобразникам, вроде тебя.
— Ладно, — примирительно сказал Коля. — А насчет комнаты этой — напиши заявление в исполком: пусть Ганушкиным ее отдадут, им нужнее.
На следующее утро Коля снова переоделся и направился к Раисе.
В эти же минуты Пантелеев встретился на одной из своих конспиративных квартир с Сеней Милым.
— Есть у меня предчувствия, — сказал Пантелеев, — что этот хмырь болотный явится к Рае вот-вот… А уж через два дня — железно. Твоя задача: сесть во вторую комнату, все прослушать и запомнить. А как он от нее уйдет — проводить до укромного места и перо в бок. Только тихо.
— Об што рэчь… — лениво протянул Сеня. — Вы меня знаете, гражданин начальник. Бывший… — ухмыльнулся он.
— Ну! — Пантелеев поднял руку и хотел ударить Сеню, но натолкнулся на изучающий взгляд и раздумал. «Исполнитель нужен, — подумал Пантелеев. — Ударю, — он уйдет. Не самому же в пекло лезть. А за шуточку — придет время, я с ним сполна рассчитаюсь».
Сеня ушел от Леньки почти в тот самый момент, когда Коля покинул спецквартиру УГРО. Именно поэтому случилось так, что они чуть ли не одновременно подошли к дому Раисы, только Коля шел от Надеждинской, а Сеня — от Преображенской.
Коля первым увидел Сеню. Тот шагал вразвалку, не спеша. Коля сразу же узнал и схватился за кольт. И тут же, отпустив рукоятку револьвера, подумал: «Я переодет, он меня не узнает. Пройду за ним, а там видно будет».
Сеня приближался. Вот он поравнялся с Колей и скользнул по нему равнодушным взглядом — мало ли разносчиков шатается по Петрограду? Коля тоже миновал его и уже было вздохнул с облегчением, как вдруг его чуткие, натренированные уши уловили слабое щелканье спускаемого предохранителя. Коля даже успел определить по звуку, что это был браунинг. Он метнулся к стене, и в ту же секунду хлестко ударил выстрел, пропела пуля и донесся Сенин крик:
— Пришью, гад! Срисовал я тебя, падла!
Два выстрела подряд… Пули выбили штукатурку у самой головы. Коля выдернул кольт из-за ремня и, не целясь, от живота, выстрелил три раза… После московских стычек с Кутьковым Коля каждую свободную минуту забегал в служебный тир и стрелял до тех пор, пока в голове не начинало звенеть, а рука переставала чувствовать рубчатые щечки кольта… Он знал свое дело. Сеня схватился за живот и с воем по стене сполз на тротуар. Рядом упал вороненый браунинг. «Убил… — вяло подумал Коля. — Встретились через столько лет, и сразу я его убил. Нельзя было не убить. Улица… Вон сколько прохожих. Он стрелял. Мог ни в чем не повинных людей положить…» Коля подбежал к Сене: