В том же самом можно упрекнуть их архитектуру и живопись. Пейзажная живопись здесь почти отсутствует, как почти отсутствует описательная поэзия. Даже за городом вас окружает искусственный урбанистический мир — столь живучи в современной стране традиции древнеримского и этрусского зодчества. Жителю Средней Италии мало защиты естественных рубежей — уходящих в небо отвесных стен, возведенных самой природой, или непреодолимых потоков. Если он покидает свой мраморный дворец, то отнюдь не затем, чтоб отдохнуть душою под сенью ветвей, на ковре из мха, слушая лепет вольных струй ручейка. Нет, его опять ждут мраморные виллы и сады террасами, где вода застыла в квадратных водоемах. Посмотрите: в архитектуре Изола Беллы на одном конце Италии и виллы д’Эсте — на другом заявляет о себе та исполинская самобытность, которая встретится и в стенах Вольтерры, и в мрачных, словно высеченных из единой каменной глыбы палаццо Строцци или Питти. А если, обратившись от архитектуры к живописи, вы приглядитесь повнимательней, то обнаружите в творениях Джотто, Рафаэля и даже Микеланджело жесткую линейность контуров, присущую этрусскому искусству. Во флорентийской школе, а следом и в римской человеческая фигура почти всегда производит впечатление строгости (если не сказать сухости), присущей архитектуре, что вполне объяснимо в этих краях, где поныне пашут плугом, описанным еще Вергилием, и, как во времена, когда этот мантуанский пиит созерцал мирно жующих волов, скотину кормят не травой, а листьями и держат в загонах из боязни, как бы она не ободрала виноградные лозы и оливы.
Лишь на севере, благодаря венецианским переселенцам и врожденному изяществу у ломбардцев, человек очеловечивается.
Все в Италии строится на математическом расчете и точном знании. Прежде чем получить права гражданства, каждое слово годами обсуждается в Академии делла Круска — по-своему не менее педантичной и несговорчивой, нежели наша, — и современной итальянской литературе недостает живой разговорной речи лишь потому, что ученые позволили проникнуть в язык очень немногим новым словам. До сих пор здесь говорят "стрелять камнем" ("tirare a scaglia") вместо "стрелять картечью".
Но особенно ярко проявляется этот систематичный ум в военной тактике. В руках итальянских кондотьеров война превратилась в науку, основы которой заложил Монтекукколи. Для итальянских живописцев и зодчих заниматься гражданской и военной инженерией — самое обычное дело: Леонардо да Винчи изобретает оросительные и двигательные устройства; Микеланджело руководит сооружением городских укреплений в осажденной испанцами Флоренции. Два величайших во всемирной истории полководца принадлежат Италии: Цезарь и Наполеон.