Но поглядите, как бьются неаполитанцы, когда сражаются за свои идеи!
Шампионне на три дня застрял на подходах к Неаполю. Кто же защищает Неаполь? Лаццарони. И чем же вооружены защитники Неаполя? Булыжниками и кольями.
А когда Шампионне пришлось отступить перед превосходящими силами калабрийцев, предводительствуемых кардиналом, когда жалованье палачу выплачивалось уже не с головы, а помесячно, так много слетало тогда голов, — посмотрите, как умеют умирать в Неаполе.
Начало положил седовласый герой — восьмидесятилетний адмирал Караччоло. Он разгуливает на палубе своей "Минервы", ожидая, что решит суд Нельсона, и на ходу обсуждает с молодым офицером, в чем состоит преимущество английской модели военного корабля над неаполитанской.
Его лекцию прерывают на полуслове, чтобы зачитать ему приговор. Решение трибунала приговаривает его к повешению, а как вы сами знаете, это не просто смерть, это позорная смерть. Он выслушивает с безмятежным видом и недрогнувшим голосом, повернувшись к молодому человеку, продолжает:
— Как я говорил, неоспоримое превосходство английских военных кораблей над нашими объясняется тем, что они несут на воде значительно меньше дерева и больше полотна.
Через десять минут тело его качается на рее, как труп последнего алжирского или тунисского пирата.
Для вынесения республиканцам оправдательных либо смертных приговоров была даже учреждена непрерывно заседавшая королевская джунта.
Вынесенный приговор приводился в исполнение в тот же день.
Это чрезвычайное судилище под председательством мерзавца по фамилии Спецьяле заседало на третьем этаже; перед ним предстал Никколо Палемба.
— Назови своих сообщников, — потребовал от него Спецьяле, — или я отправлю тебя на смерть.
— На смерть я пойду и без твоей помощи, — ответил Никколо Палемба.
И, вырвавшись из рук державших его жандармов, он выбросился в распахнутое из-за жары окно, предпочтя разбить себе голову о мостовую.
— И кем же ты был при короле Фердинанде? — обратился Спецьяле к Чирилло, допрашивая его.
— Врачом, — отвечал тот.
— А кем ты стал при Республике?
— Представителем народа.
— А кто передо мной сейчас?
— Перед тобой, трус, стоит герой.
Чирилло и Пагано, приговоренные к повешению, одновременно были подведены к виселице. Стоя под перекладиной, они заспорили, кому прежде идти на смерть: ни тот ни другой не желал уступать первой очереди — пришлось тянуть соломинку. Пагано выигрывает, подает руку Чирилло и, закусив короткую соломинку, поднимается по позорной лестнице с просветленным лицом и улыбкой на губах.
Само собой разумеется, Чирилло поднялся на виселицу следом за ним и умер не менее героически, чем Пагано.