Я медленно убрала руку назад:
– Не здесь.
Я не могла заниматься этим в полной детской невинности комнате Полли – чистенькой розово-голубой комнате с полосатыми шторами.
Мы были для этого слишком замараны.
* * *
Если бы вы спросили меня когда-то давно, я сказала бы, что это Эмили склонна к решительным поступкам, а не я. Это Эмили принимала судьбоносные – и кардинально меняющие ее жизнь – решения всего за секунду. Это у нее были грандиозные любовные приключения; умопомрачительные и душераздирающие разрывы отношений; внезапные поездки через всю страну, через весь континент и даже, хотя только один раз, через полмира: она отправилась за одним своим бывшим в Сидней, чтобы устать от него ровно неделю спустя. Эмили приехала к нему в какую-то заповедную зону возле города Голд-Кост, чтобы помочь спасти планету, а занималась в основном тем, что трахалась с ним, молчаливым светловолосым серфингистом, и спасала морских черепах.
– Он ужасно тупой, – рассказала она, прилетев в аэропорт Хитроу холодным февральским днем с чемоданом, набитым тапочками-вьетнамками, саронгами и шоколадным печеньем «Тим Там», загорелая до бронзового цвета. – Но секс с ним был чудо как хорош. Пока он не решил, что любит меня. После этого все стало скучным. Он все время смотрел мне в глаза, а от этого нет никакого толку, если ты хочешь, чтобы тебе хорошенько вдули.
– Эмили! – Я едва не врезалась в автомобиль, едущий впереди нас. Мне ужасно хотелось расхохотаться: Эмили была неисправима.
К тому моменту я уже встречалась с Сидом и стала медленно догонять ее по части бурных событий в жизни. Не таких ярких, пожалуй, но все же очень даже бурных – вот только отнюдь не в хорошем смысле.
Эмили и Сид никогда не симпатизировали друг другу. Многим моим друзьям нравились красивые темные волосы Сида, как и его таинственное молчание, и его еще толком не раскрывшийся талант. А еще – периодические вспышки настоящего очарования. Это было то, что один университетский друг назвал «загадочностью мистера Рочестера»[54].
Услышав об этом, Эмили лишь фыркнула:
– Загадочность? Больше похоже на заносчивость.
Эмили знала меня достаточно хорошо, а потому поняла, что я возгорелась желанием исцелить Сида, хотя ни одна из нас не смогла бы тогда отчетливо описать это мое желание – в те времена, когда нам было по двадцать с чем-то лет.
– Тебе необходимо думать сначала о себе и лишь потом о нем, – сказала она примерно через месяц после того, как он появился снова и мы начали с ним встречаться так, как это обычно делается. – А не наоборот.
– Я всегда думаю сначала о себе самой, – возразила я.