– А-а… – Я смущенно уставилась на нее, осознавая, что это первое испытание я не прошла. – Ну, и их я тоже обожаю. Даже больше. Песни вроде «Дыхание юности».
Она тоже уставилась на меня, почти не моргая.
– И он очень даже сексуальный. – Я подумала, что говорю какую-то чушь, но тем не менее не стала останавливаться. – Курт. Мне нравятся его… его зубы. И волосы.
«Его зубы и волосы? О господи!»
Она продолжала таращиться на меня, и ее взгляд стал таким, как у тигра.
– Напомни мне, как тебя зовут?
– Лори.
– Так вот, Лори, – сказала она, по какой-то непонятной причине стараясь говорить с шотландским акцентом. – Эта песня называется «Повеяло юностью». Тебе лучше это знать. По правде говоря, если ты из сливок общества, девочка моя, то я вообще-то очень не люблю молочную пенку.
Позднее я узнала, что она изображала мисс Джин Броди[11]. Она запросто то перевоплощалась в другую личность, то снова становилась собой. Будучи неизменно артистичной, Эмили с удовольствием демонстрировала, какая она разносторонняя.
Но в тот момент я всего лишь пялилась на нее, пребывая в полной растерянности.
А она смотрела на меня решительным взглядом.
И тут вдруг она начала хохотать.
Я постепенно тоже начала смеяться, приходя к пониманию, что она смеется со мной, а не надо мной.
Каким-то образом в этот день вышло так, что между нами начали складываться дружеские отношения. Эти отношения стали неразрывными где-то месяц спустя, когда ее отец, отправившись куда-то, исчез навсегда. Будучи девушками с примерно одинаковыми по своей никудышности отцами, мы подружились на всю оставшуюся жизнь. Она стала со слезами на глазах изливать мне душу, прихлебывая кофе с молоком в кафе на углу улицы. Я вообще-то ненавидела кофе, но, поскольку Эмили пила его, его решила пить и я.
Куда бы ни вела меня Эмили, я следовала за ней, пока в конце концов я ее не догнала. Нельзя сказать, что я находилась в ее тени, – я скорее просто согревалась исходящим от нее светом.
От нее – от моей милой Эмили – исходило много света.
* * *
В мою коленку врезается едва научившийся ходить ребенок, умудрившийся удрать от своей мамочки. Я заставляю себя вернуться из прошлого к реальности. Что мне в данный момент нужно больше всего, так это каким-то образом добраться до Лондона.
Я не звоню Пэм – вот такая я трусиха, – но еще раз звоню своей маме и, снова нарвавшись на автоответчик, диктую на него свой новый телефонный номер. Затем я покупаю стаканчик ужасного чая и спрашиваю мамашу только что стукнувшегося в мою коленку малыша (который теперь громко вопит, потому что она пытается усадить его обратно в детскую коляску), где находится ближайшая автозаправка.