– Какая неосторожность! – восклицал доктор Приер. – И зачем только мы послушали моего коллегу! Ни в коем случае нельзя было госпоже Бернстайн идти к госпоже Монтано! Помогите-ка мне ее поднять.
Жюли бросилась помогать доктору, и вдвоем им кое-как удалось приподнять больную и усадить ее среди подушек. Глория дышала с большим трудом, но при этом упрямо трясла головой, стараясь показать, что ей уже гораздо лучше.
– В вашем возрасте, – продолжал доктор Приер, – не бывает хорошего самочувствия. Живы – и слава богу. Вы – как свечка. Пока сквозняков нет, она горит… Но вы же меня не слушаете! Теперь, если и у второй с сердцем станет плохо, подумайте, чего вы обе добились? Я же вам повторяю: никаких волнений! Это и к вам относится, мадемуазель Майоль. Вы мне совсем не нравитесь, знаете ли. Я потом вас тоже осмотрю.
Он принялся водить стетоскопом по груди Глории. Дышите… Не дышите… С трубками в ушах, он, не поднимая головы, хмурил брови и ворчал:
– Да что там такое произошло? Я надеюсь, они не подрались?
«Вот именно, – про себя думала Жюли. – Именно, что подрались».
– Так и до инфаркта недалеко! Нет, мне это совсем не нравится!
Он присел на краешек постели и принялся выслушивать у Глории пульс, не переставая говорить.
– Значит, вы вернулись вместе. Хорошо. Скажите, в это время она выглядела как обычно?
– Совершенно как обычно, доктор.
– И приступ удушья начался здесь, когда она раздевалась? Дышала широко открытым ртом, руки держала на груди, а глаза казались вылезшими из орбит? Ну что ж, классический приступ стенокардии. Первый звонок.
– Поэтому я и испугалась.
– Как только она сможет двигаться, сделаем ей электрокардиограмму. Сейчас пульс немного учащен, но опасности уже нет. Так что, дорогая моя мадам Бернстайн, считайте, что на этот раз вы выкрутились. Полный покой. Никаких гостей. А главное – избегайте волнений. С этими вещами не шутят. Не надо ничего говорить. Повторяю: полный покой.
Он поднялся, сложил стетоскоп и повернулся к Жюли:
– Пойдемте со мной. Нам нужно поговорить.
Он первым прошел в «концертный зал» и усадил Жюли возле себя.
– Мадам, вы знаете, что вы больны? Конечно, я не…
Она резко прервала его:
– Не продолжайте, доктор. Я уже не жилец. Я это знаю уже давно. Меня консультировал доктор Муан. Он предлагал мне операцию, но я отказалась. Вы понимаете почему.
Доктор долго молчал. Наконец он проговорил:
– Бедный мой друг… Я, конечно, догадывался… Что вам сказать?.. Я в глубокой печали.
– Все, что мне надо, – продолжала Жюли, – это избавить от волнений сестру. Вы ведь ее знаете. Она даже не заметила, как я похудела. Она привыкла, что я живу как бы в ее тени, и мне кажется, она меня даже не видит. Когда меня не станет, она страшно удивится. Как будто я от нее решила спрятаться.