открытом воздухе.
Я пересекала школьное поле, покрытое травой, вдыхая воздух, не знавший западни
помещения. Впитывала настоящий, естественный солнечный свет. Наблюдала, как листья дико
танцуют на ветру. Я не прекращала бег, пока над полем не проревел звуковой сигнал, означающий
окончание занятия.
Я покидала поле последней. Каждый пройденный шаг делал мое тело тяжелее, словно чем
ближе я подходила к классу, тем сильнее становилась гравитация. Удивительно, что к тому
моменту, когда я добралась до своего места, я еще не проломила пол.
А затем я увидела его. Там, в середине моего настольного экрана, лежал ярко красный
лист. Я подняла его и оглядела класс.
Ничего. Девочки пробовали друг на друге краску для глаз, мальчики сражались друг с
другом на настольных экранах, но никто не махнул рукой и не кивнул головой в мою сторону.
Я посмотрела через всю комнату в сторону парты, которая была моей до сегодняшнего
утра. На парня, который сидел рядом со мной, но не сказал мне ни одного слова до сегодняшнего
дня.
Но Логан не смотрел на меня. Он низко наклонился над своей партой, его пальцы что-то
набирали на покрытом стеклом столе.
Я неуверенно выдохнула и обмякла в своем кресле. Логан не имеет отношения к этому
листу. Это не подарок. Кто-то, наверно, случайно бросил его на мою парту. Я должна положить
его в люк для органики, чтобы его переработали.
Но я этого не сделала. Положив лист себе на колени, я легко гладила пальцами
выступающие венки.
Мой настольный экран коротко завибрировал, и на переднем плане появилось новое
письмо.
— Лист для цветка, — гласило сообщение. — Как напоминание о солнце.
Оно не подписано, но в тот момент, когда я поднимаю взгляд, на меня смотрит Логан. Он
выдает улыбку, настолько большую и искрящуюся, что на секунду я задаюсь вопросом, не
соперничает ли она с этими золотыми лучами.
Глава 6
— Двадцать Восьмое Октября. Эй, Двадцать Восьмое Октября.
Голос вырвал меня из моего сна. Я моргнула в темноте. Мне снились осенние листья и
милые ребята, и я еще не хотела расстаться со сном. Я хотела остаться в том времени, когда самой
большой моей проблемой было сидеть слишком далеко от окна в классе.
Я перевернулась на жестком бетонном покрытии, решительно настроенная вернуться к
своему сну. Но голос не пускал меня. Хуже того, к нему добавилась пара рук, трясущих меня за
плечи.
— Эй, Двадцать Восьмое Октября. Просыпайся. У тебя есть время до конца твоих дней,