– Ага, – кивнул Юра.
– Ну вот, нам тут еще грех жаловаться, с климатом считай подфартило.
– Не, мужики, погодите, – Иваныч присел на толстый пень у тропы, снял тельняшку и утер пот на лице, – куда вы разогнались-то?
– Иваныч, да немного осталось, метров двести.
– Иди ты, Юра… это ты у нас спецназ, а я человек старый, в задницу раненный, так что погодьте, дайте отдышаться… Что-то мы прям как паломники на эту, как ее, а! Голгофу, во.
– Ну так и не простых людей идем проведывать, – улыбнулся я, положил планшет на землю, присел рядом с Иванычем и протянул ему фляжку.
– Придумал, – Иваныч кивком поблагодарил за живительную влагу, – выпрошу у Михалыча коняку, Саша мне двуколочку смастерит, и буду я первым извозчиком на Сахарном… озолочусь!
– Опоздал, Иван Иванович, – Юра повернулся к нам спиной, достал из подсумка маленький китайский бинокль и осмотрел горизонт на западе, – тебя пасечники опередили, слышал я, что артель перевозчиков у них уже собралась, а Саше заказали два фургона изготовить семиметровых, вот как надо, а ты двуколочку… Так, Николаич, глянь, похоже, Аслана буксир.
Юра передал мне бинокль, и я стал рассматривать судно на горизонте.
– Да, вроде его.
– К нам? – поинтересовался Иваныч.
– Вероятно, он собирался за семейством своим… Что, отдышался? Пошли?
– Пошли, – Иваныч скрутил тельняшку в «колбасу» и повесил себе на шею.
Поднявшись наконец на вершину сопки, по широкой, утоптанной тропе мы прошли через лес еще с полчаса, наслаждаясь тенью, и вышли к…
– Комсомольская стройка! – поразился Иваныч, подсказав мне слово, которым можно описать увиденное.
В широкой седловине на несколько гектаров, вокруг двух больших армейских палаток, как муравьи трудились люди. Уже угадывались очертания спланированных улиц, были видны несколько срубов по два-три венца, штабеля леса, люди таскали бревна, пилили, строгали и рубили лесины, распускали их на доски, отовсюду доносился шум стройки, голоса, дымили костры, у которых суетились женщины…
– А где отца Андрея найти? – поинтересовался я у группы мужиков, что обдирали кору с бревен на окраине новой Слободы.
– А вон там, – загорелый как негр парень, на котором из одежды были только кожаные сандалии и выцветшие семейные трусы, указал на группу людей слева, где в наскоро установленном тесном загоне толкались боками коровы, лошади, овцы и козы.
– Спасибо.
В ответ парень кивнул и продолжил снимать кору с бревна остро отточенной штыковой лопатой.
– Бог в помощь! – громко сказал я, когда мы подошли к столу под навесом, все было изготовлено из нестроганых разнокалиберных досок, а на столе, прижатый камешками, лежал кусок обоев, на котором угадывался весьма неплохо нарисованный «генеральный план застройки».