- Фи, что за гусарский комплимент?
- Хорошо, вот Вам другой:
Когда б я паспорт заграничный, как люди умные имел
И мог слоняться по Европе в отдохновении от дел
Каноны строго соблюдая и проторенные пути
Я во Сикстинскую капеллу вполне понятно мог зайти
Лик и грудь мадонны созерцая,
Я в душе бы ухмыльнулся: шиш!
С Панаевой Авдотьей не сравнишь....
- Вы отъявленный льстец! Но я почти растаяла.... Это ведь экспромт?
(Экспромтом стих, конечно, не был, Митя сочинил его пару лет назад к дню рождения некой дивной сотрудницы и там было еще много дифирамбов, ну а теперь вот решил один использовать....)
Вдруг в квартиру кто-то вошел. Митя пошевелился, собираясь встать.
- Лежи, это Иван. Ему я ревновать не позволяю.
Бесцеремонный Иван Иванович просунул голову в спальню жены, рассмотрел любовников и хмыкнул:
- Почему я не удивлен? Хват ты, Лазарев, как есть хват! А знаешь, ведь ты очень похож на одного шансонье, который называет себя "мьсе Персонн". Он поет в ресторане гостиницы "Северной", не бывали? Так вот, выступает он всегда в маске, но по стати, ухваткам и голосу вылитый ты!
- Это и есть я, - вдруг признался Митя. - Каждый зарабатывает на жизнь по-своему....
- Да ты что! Ну, брат, удивил! Знаешь, Дотти, как он поет? Как бог, ей-ей, лучше бога! Надо обязательно сводить туда всю нашу кампанию. Ты не против, Митя?
- Приходите. Посажу вас на лучшие места.... Вы не шокированы, Авдотья Яковлевна?
На входе в ресторан его перехватил Арнольд и сказал заговорщицким тоном: - К Вам, Дмитрий Николаевич, приезжал фельдегерь. Оставил запечатанный конверт у Екатерины Александровны....
Хозяйка тоже была встревожена: - Не иначе Вас вызывают к императору?
В конверте же была записка: - "Завтра, 21 июня в 10 часов Вам надлежит прибыть в канцелярию Министерства иностранных дел Российской империи".
И вот он сидит в приемной канцлера и ждет приема к "самому". Секретарь явно его разглядывает, но от прямого обмена взглядами уворачивается, смотрит в окно. "Эх, крыса ты канцелярская! - думает Дмитрий Николаевич. - Полагаешь, схватил удачу за хвост, сидишь на теплом месте. Но так ведь и просидишь до старости, а мира не увидишь, толкового дела не сделаешь. Но ему эти эмпиреи, скорее всего, до лампочки: деньги капают, да и взяточки, поди, вымогать научился...."
Тут ход его вялых мыслей был прерван: пожалуйте к министру!
Горчаков был похож на свои портреты: сухощавый, гладко выбритый ("Хоть один не косит под орангутанга!"), с плотно сжатыми губами и проницательным взором за очочками. Он поднялся с кресла, шагнул навстречу и спросил: