— После лабораторного анализа я смогу дать точный ответ. Но и сейчас можно утверждать, что курили эти сигареты недавно. Даже если просто понюхать воздух в этой комнате, вы почувствуете, что, несмотря на открытое окно, здесь все еще пахнет табаком.
Он доставал свои приборы медленно и неторопливо, как все криминалисты. Для них не существует мертвых или, вернее, мертвые для них безлики, словно у них никогда не было ни семьи, ни собственного имени. Для криминалистов преступление — сугубо научная проблема. Они занимаются конкретными вещами следами, отпечатками пальцев, даже пылью.
— Очень удачно, что здесь давно не убирали, — продолжал он и, повернувшись к Торрансу, спросил: — Вы ходили по комнате, трогали предметы?
— Ничего, кроме окурков. Мы со слесарем не отходили от двери.
— Прекрасно.
— Вы занесете результаты ко мне в кабинет? — спросил Мегрэ, не зная, где ему встать.
— А мне что делать? — спросил Торранс.
— Возвращайтесь на Набережную.
— Если позволите, я еще задержусь, чтобы узнать, если ли тут отпечатки пальцев, — сказал эксперт.
— Как хотите...
Мегрэ грузно спустился по лестнице и еле удержался, чтобы не позвонить в квартиру Жосленов. От последнего разговора с женщинами у него остался неприятный осадок. Ему казалось, что все события развивались вопреки логике.
Все это как-то не так. Впрочем, о какой логике может идти речь, если в жизнь людей внезапно вторглось преступление? Если предположить, что убитый был очень похож по типу на доктора Пардона, например... Как бы вели себя его жена, дочь, зять?
Он не мог вообразить это, хотя знал семью Пардон уже много лет, ведь это были их лучшие друзья.
Неужели мадам Пардон вот так, внезапно, стала бы такой же растерянной, потеряла бы дар речи и даже не пыталась бы остаться около тела мужа?
Он сообщил жене убитого, что кто-то взял ключ от комнаты прислуги, прятался там несколько часов и даже остался там, когда поздно ночью, после ухода полиции, женщины были дома одни. Но мадам Жослен на это почти не отреагировала. Вероника же посмотрела на мать, но та, казалось, взглядом запретила ей говорить. Одно было несомненно, убийца ничего не украл. И пока что, по результатам следствия, получалось так, что никто не был заинтересован в смерти Рене Жослена.
Для Жуана и его партнера эта смерть ничего не меняла. Да и трудно предположить, чтобы Жуан, который всего несколько раз был в квартире на улице Нотр-Дам-де-Шан, знал, где лежит пистолет, где висит ключ и какая из комнат на седьмом этаже принадлежит Жосленам.
Ну а Фабр, вероятно, вообще ни разу туда не поднимался. Да ему и не имело смысла прятаться наверху.