— Открой дверцу, скотина.
Он послушно выполнил ее требование.
— Прости. Я забыл, что должен был сделать это сам, — пробормотал он, откидывая назад волосы, которые постоянно и настойчиво лезли ему в глаза.
— А зад свой ты не забыл?
Он с удовольствием хихикнул над ее грубоватой шуткой и сказал:
— Ты так и не ответила мне, как я был хорош в этот вечер.
— Может быть, этого не произошло, потому что это не соответствует действительности, глупый осел. Ты не делаешь ничего из того, что я тебе говорю, глупое деревенское чудовище. Я тебе тысячу раз говорила, что стиль кантри — это никому не нужная дешевка. Тебе следует измениться. Я говорила, что нужно добавить в голос вопля, крика.
Это задело его:
— Не так просто петь иначе, когда ты уже как-то привык.
— Если ты не будешь так безобразно ленив, а будешь больше репетировать, то тебе, точно удастся изменить манеру.
— Я попробую, Перси, — он положил руку ей на талию. Она, в свою очередь, стиснула его бедро. Руки на руле у него дрогнули.
— Тебе лучше прекратить, пока я не съехал на обочину.
Она ущипнула его.
— Перси, тебе лучше подождать, пока я не выберу подходящее место.
— Будь ты проклят! Кто заставляет тебя останавливаться? У тебя же есть еще один палец, ты можешь обратиться за помощью к нему.
— Я не могу так управлять машиной.
— Боже мой! Вставь палец! Я хочу тебя! Хочу сейчас, немедленно! — она снова ущипнула его, на этот раз более чувствительно.
— Господи! Перси, прекрати. Я уже почти съехал с дороги. — Разбуженное желание стало мешать ему крутить руль. — Но я не могу сделать это, пока за рулем!
— Дай мне сюда твой тупой палец и делай вот так!
— Как же я могу это сделать? Или ты не носишь колготки?
Она задрала юбку. На секунду дорога уплыла из его глаз:
— Господи!
— Лэст, ты же крепкий мужик. Что с тобой? Я припомню это. Тебе нужна только одна рука на руле. Что мешает тебе поработать другой рукой? Ты берешь средний палец этой руки, ловко засовываешь его туда, где его так ждут.
Утомившись от разговоров, она сказала:
— Вот всегда так. Когда тебе надо, так, пожалуйста, а я хоть умри.
— Я взорвусь от желания. Быстрей расстегни мне брюки.
— О’кей! Хорошо ли тебе?
— Не то слово!
— Нет. Неужели ты не знаешь, что может быть и лучше?
— Будет ли у нас завтра снова вечеринка?
Неудовлетворенность переполнила ее, дошла до точки.
— Эта вонючая дыра! Почему ты не хочешь выбраться из этой помойной ямы. Уже пять лет мы так живем, и у нас все еще нет денег, и никто не знает о нашем существовании.
Он тоже слегка рассердился:
— Но ты же сказала, я должен начинать где-то.