Митрофан наморщил лоб. Всплыли крупные морщины, как борозды на вспаханном поле.
- Ну, учитилишкина дочка, - продолжал тот, ерзая на месте. - Ну? Ладная такая деваха... Во! Приворот хотел сделать ей... Так, эта старая карга меня с порога спустила! Барбоса, вот такенного, натравила! Вот тварь! Ничего она у меня еще попляшет! Знаешь, что мы сделаем?
У Митрофана было детским не только лицо, но и умишко тоже не особо отличалось. Поэтому он всегда старался держаться с теми, кто соображал быстро.
- А? - акнул он, заинтересованно смотря на своего напарника. - Что?
- Смотри, мы с тобой кто? - Гнат выразительно постучал по нарукавной повязке, где чернела немецкая надпись. - Правильно, полицаи! - его палец рванул вверх. - Законная власть! Мы должны поддерживать настоящий порядок! Понял! Немецкий порядок! Во! А тут у нас не порядок! Давай собирайся! Пойдем к этой старухе.
После этих слов Митрофан заметался по комнате, ища свое оружие.
Бабка Милениха, тем временем, уже почти подошла до заветного дома. Толкнула калитку, прошла мимо пустой собачий будки и торкнулась в дверь.
- Кто там! - раздался тонкий голосок после некоторого времени. - А?
- Леська это ты? - тихонько спросила бабка, наклоняясь к тонкой щелке. - Открывая, бабка Милениха это! Давай быстрей!
- Дочь, открой, - из глубины дома донесся чей-то голос; на пороге стояла невысокая девчушка с длинной косой и испуганно смотрела на старуху.
- Что так смотришь, коза? - буркнула ей бабка, проходя в горницу. - Не укушу. Где мамка то? Фекла? Ты где там? Пошли. Поговорить надо!
Из-за перегороженной холстинной половины комнаты вышла встревоженная женщина. Тоже невысокая, можно сказать миниатюрная, с блестящими черными волосами.
- Садишь, матушка, садись за стол, - быстро забормотала она, вытаскивая что-то из печки. - Давно ты к нам не захаживала. Только вот и угостить-то тебя нечем. Вон картоха осталась, да хлебушка пол краюшки с обеда...
Продолжавшая стоять старуха на стол даже не взглянула. Она прошлась по комнате, строго посмотрела на девчонку, зажавшуюся в уголке.
- Фекла, от сынка твоего весточку принесла я, - вдруг скрипучим голосом проговорила она, смотря женщине прямо в глаза.
- Ох! - еле слышно вскрикнула та и, закатив глаза, начала медленно оседать на пол.
- Эх, дурья башка! - зашептала старуха, осторожно укладывая тяжелое тело на дощатый пол. - Как была дурехой, так и осталась! Сколько лет прошло, а такая же! А ты, что зенки вылупила? Драть бы вас обеих хворостиной по спине, чтоб по умней были! Да, поздно-то, драть уже... Давай, неси воды, а то время уходит!