-- Вальдштейны -- это древний богемский род, -- принялся разъяснять Ханнивальд, и чем дольше он говорил, тем больше входил в азарт, начисто позабыв о "козлоногом и рогатом" вдохновителе Кеплера. -- Происходит он от двух братьев, Павела и Завича, живших в двенадцатом веке и называвшихся также Вальштейнами, Валленштейнами или Вартенбергами. Я знаю троих Вальдштейнов: ультраквиста Генриха из Криниц, однорукого от рождения Эрнста Иоганна из раконицких Словиц и, наконец, имперского придворного советника Эрнста-Якоба из Злотицы, что в Кенигрецском округе. Последнего еще прозвали Турком, потому что одно время он был в плену алжирского дея и ткал там холсты. Знавал я еще одного -- Вильгельма, у которого было имение в Германицах того же Кенигрецского округа. Он был женат на Смаржичке, но они оба давно уже умерли. А вот Альбрехта Венцеля да еще и -- как вы говорите, Эусебия? -- я не помню.
Тот факт, что ему ничего не было известно об одном из богемских аристократов, казалось, изрядно озадачил советника. Он снова уселся на стул, подпер голову рукой и задумался.
-- Альбрехт Венцель Эусебий фон Вальдштейн, -- повторил он. -- Мне кажется, я припоминаю, что где-то уже слышал это имя. Впрочем, нет, не слышал, а встречал в одном документе, и даже не так давно. Скорее всего, он обращался к Его Величеству с каким-нибудь прошением, которое проходило через мои руки. Вы говорите, он офицер? Вы точно знаете, что офицер? Не он ли недавно домогался командования венгерским пограничным полком? Или хлопотал о выдаче денег, поскольку его служба еще не закончилась? Или просил компенсации за истраченные на военные нужды собственные средства? Сдается мне, что я недавно читал что-то подобное. Только не помню, насколько удовлетворительно было составлено письмо и от кого была рекомендация -- от дяди, имперского советника или кого-то другого. Нет, скорее всего, рекомендации не было вовсе, так как Филипп Ланг написал на его прошении: "Должен ждать!" и отложил в сторону. Вот именно, так оно и было!
-- Ничего этого я не знаю, -- заявил Кеплер. -- Этот молодой дворянин прислал мне курьера с письмецом, в котором просил меня принять ad noticiam(1), что у него есть желание и нужда выяснить свои перспективы "в делах небесных" на ближайшие дни. Мой ответ он хочет получить сегодня.
-- В небесных делах? -- удивился Ханнивальд. -- Так он, верно, принадлежит к духовенству.
-- Ну уж нет! -- сказал Кеплер. -- Эти слова попросту означают, что я должен установить расположение планет в день его рождения и написать ему прогноз. Я полагаю, он стоит на пороге важного свершения, а может быть, и поворота всей его жизни, и потому ищет моего совета.