В городе и в крепости кузнецов поставили ковать наконечники для копий, и Рагнар дал знать всем капитанам, что весной он будет рад каждой корабельной команде. Вести об этой щедрости, в конце концов, достигнут Фризии и Дании, и в Нортумбрию явятся голодные люди. Хотя пока Рагнар распространил слух, что он просто собирает войска, чтобы вторгнуться в земли скоттов.
Слухи дошли до Оффы, мерсийца с дрессированными собаками, и он пришел на север, несмотря на непогоду. Он притворился, что всегда пробирается сквозь холодные дожди Нортумбрии в мертвые дни года, но было ясно: он хочет выяснить, что же замышляет Рагнар.
Рагнар в кои-то веки был скрытен и отказался впустить Оффу в высокую крепость на скале в изгибе реки. Думаю, Брида угрожала Рагнару своим неудовольствием, а Брида всегда могла помыкать Рагнаром.
Я пошел, чтобы встретиться с Оффой в таверне под крепостью. Я взял с собой Финана и Осферта и притворился, будто напился.
— Я слышал, ты был болен, господин, — сказал Оффа. — И я рад, что ты поправился.
— Я слышал, что Альфред Уэссекский тоже был болен? — вставил Осферт.
Оффа, как всегда, подумал над ответом, гадая, не выдаст ли задаром сведения, которые лучше продать. Потом понял, что известные ему новости все равно уже знают все. Кроме того, он был здесь, чтобы выудить сведения из нас.
— Альфред упал в церкви, — сообщил он, — и лекари были уверены, что он умрет. Он был очень болен! Он дважды принимал соборование, это я знаю точно, но Господь смилостивился.
— Господь его любит, — сказал я, невнятно произнося слова и стуча по столу, чтобы принесли еще эля.
— Недостаточно любит, чтобы даровать ему полное выздоровление, — осторожно проговорил Оффа. — Он все еще слаб.
— Он всегда был слаб, — сказал я.
Что касается здоровья Альфреда, а не его решительности, это было правдой, но я говорил сварливо, превратив свои слова в намеренное оскорбление, и Оффа пристально посмотрел на меня, без сомнения, гадая, как сильно я на самом деле напился.
Я часто презирал христианских священников за то, что они вечно говорят нам, что доказательством истинности их веры являются чудеса, сотворенные Христом, но потом заявляют, что эта магия исчезла вместе с ним. Если бы священник мог вылечить калеку или заставить слепого видеть, тогда я поверил бы в их Бога, но в тот момент, в полной дыма таверне под высокими стенами крепости Дунхолма, случилось настоящее чудо. Оффа заплатил за мой эль и даже заказал еще.
Я всегда был в состоянии выпить больше, чем почти все остальные мужчины, однако все равно чувствовал, как комната вращается, словно дым, поднимающийся из очага таверны. И все равно я не потерял головы. Я бросил Оффе кое-какие сплетни насчет Скади, признался, что был разочарован кладом Скирнира, а потом горько пожаловался, что у меня нет ни денег, ни достаточного количества людей. Эта последняя моя пьяная жалоба открыла для Оффы двери.