— Твои боги жестоки, — сказал он.
— Люди жестоки, — ответил я, — а боги сотворили нас подобными себе. Некоторые боги добры, некоторые жестоки. Вот и мы такие же. Если это позабавит богов, Харальд снесет мою голову с плеч. — Я прикоснулся к своему амулету-молоту.
Альфред поморщился.
— Бог сделал нас своими инструментами, и я не знаю, почему он выбрал тебя, язычника. Но он и вправду выбрал тебя, и ты хорошо мне служил.
То, с каким жаром говорил король, удивило меня, и я склонил голову в знак признательности.
— Благодарю, господин.
— А теперь я хочу, чтобы ты послужил моему сыну.
Я должен был знать, что надвигается, но почему-то эта просьба застала меня врасплох.
Мгновение я молчал, пытаясь придумать, что сказать.
— Я согласился служить тебе, господин, — наконец ответил я, — и служил тебе, но у меня есть свои битвы, которые я должен пройти.
— Беббанбург, — негромко проговорил он.
— Он — мой, — твердо ответил я. — И, прежде чем я умру, я желаю видеть мое знамя, развевающееся над его воротами, и моего сына, достаточно окрепшего, чтобы его защитить.
Альфред пристально посмотрел на зарево вражеских огней. Я заметил, как широко разбросаны эти огни — это говорило о том, что Харальд еще не сосредоточил свою армию в одном месте.
«Чтобы собрать всех грабящих села, нужно время, — подумал я, — значит, битвы не будет ни завтра, ни послезавтра».
— Беббанбург, — сказал Альфред, — островок англичан посреди моря датчан.
— Верно, господин, — ответил я, заметив, что он употребил слово «англичане».
Слово это включало в себя все племена, явившиеся сюда из-за моря, будь то саксы, англы или юты, и говорило об амбициях Альфреда, которые он теперь ясно выразил.
— Лучший способ обезопасить Беббанбург, — продолжил Альфред, — это сделать так, чтобы его окружало больше английских земель.
— Прогнать датчан из Нортумбрии? — спросил я.
— Если будет на то Божья воля. Я желаю, чтобы сын мой совершил это великое деяние.
Альфред повернулся ко мне и на мгновение перестал быть королем, став всего лишь отцом.
— Помоги ему, господин Утред, — умоляюще проговорил он. — Ты — мой dux bellorum[3], мой военный вождь, и люди знают, что, если ты ведешь их в бой, они победят. Прогони врага из Англии, таким образом верни свою крепость и сделай так, чтобы сын мой был в безопасности на дарованном ему Богом троне.
Он не льстил мне, он говорил правду. Я был полководцем Уэссекса и гордился этим званием. Я шел в битву, блистая золотом, серебром и славой, и должен был понимать, что богов это возмутит.
— Я хочу, чтобы ты дал клятву моему сыну, — сказал Альфред тихо, но твердо.