— Месяц, считай. Славный день! Завтра с Кифой, своею суженой, собираюсь к родителю.
Святослав что-то больно размилостивился, извлёк из-за пояса золочённый медвежий клык со своею печаткой, протянул его Твёрдой Руке.
— Принимай мой особый знак. С ним легко достигнешь своего сельца. Предъяви на заставах, свежих коней дадут.
— Вот те на, — удивился Улеб, — я видел однажды подобный на шее у Лиса, как он попал к лиходею и обманщику?
Святослав потемнел лицом, сказал:
— Служил у меня, будь он проклят под землёй и в небесной тверди! Он убит. Давняя то история, твоим же булгарином и поведана нам в Переяславце.
Улеб только глазами хлопал. Боримко осмелился пояснить:
— Обо всём доведались. Издыхая, Лис сам отдал Велко похищенный у покойного Богдана медвежий зуб и признался, что был в сговоре с важным ромеем, что царьградский посол науськал Курю на Радогощ, и степняки так набег подстроили, чтобы мы заподозрили булгар. И ещё Лис признался, что тебя завлёк в западню, в безысходное плавание, да и Велко чеканщика хотел погубить.
— Ихний цесарь, я слышал, готовится дать нам великий бой, — сказал Святослав. — Скоро, должно, сойдёмся в сечи. Ты бы, Улеб, пошёл ко мне тысяцким, по душе твоя удаль.
— На сечу с ромеями я согласен, — сказал Твёрдая Рука, — буду там, помяни моё слово. А сейчас хочу в Радогощ. Истосковался по родичам, скитаючись окрай света. Я надеюсь сестрицу свою повидать. Всё мне чудится, будто спаслась она от каганского плена.
Тут Боримко подскочил:
— Не в степи она и не дома. Куря отдал её вместе с прочими былому послу из Царьграда. Велко видел Улию в малой крепости этого грека, пытался вызволить, да тщетно. Неужто не знал?
— Быть не может… — Улеб прислонился к стене. Потом ринулся к Боримке и затряс его что есть силы. — Поклянись!
— Чур тебя, сполоумел, что ли? — Бедный воин едва не задохнулся от немыслимой встряски. — Коли за каждую весть хватать да мотать меня этак, вовсе язык отвалится. Говорю тебе: там она.
— Вот что, — молвил Твёрдая Рука, и взгляд его загорелся, — нынче поутру опять двинусь к ромеям. Я без Улии домой не вернусь, я в ответе за всех пропавших. Ты, Боримко, отвези мою жёнку, Кифу, в Радогощ, пусть её примут пока без меня. Объясни батюшке, что и как, сделай милость.
— Охотно! Только как же ты без Велко? Он с Улией сердце разделил. Надо вам разом, не простит, узнавши, что его обошли. Да и лук его меткий — большое подспорье.
Улеб глянул на князя с мольбой.
— Дозволишь, великий, моему побратиму оставить войско на время?
— Я булгарину не указ, — ответил Святослав. — Запросил бы, скажем, Боримко — гридям нельзя отлучаться в такой час.