Старейшина Воик даже качнулся, руками обхватил седую трясущуюся от немощи голову.
— Вон что, — только и выговорил кузнец Михайло, а старейшина безмолвно посмотрел на маленькую фигуру Перуна, стоящую за дальним углом очага, другим невидимую, — смотрел, словно теперь настал черёд говорить и ему, отвергнутому деревянному богу.
Но деревянный идол молчал. Заговорил Антип:
— Пришёл, знать, и мой черёд жертвовать ради всех, — хрипло выдавил из себя ратай. — Не довелось сберечь Воронка для пашни…
Воевода Радко, словно винясь, тихо сказал:
— Питал и я надежду на это, Антип. Думал, хватит воям своих коней да запасов в княжьих клетях. Без крайней нужды не пришёл бы, памятуя о печенежских конях, добытых отроками… В ночь воям на стены почти нечего подать мясного.
Антип шумно втянул в себя воздух, согретый огнём очага.
— Когда коня свести… воевода Радко?
— Сведи хоть сейчас, пока отроки на помост ушли. Которую ночь вместе со Згаром стерегут частокол, Янка ждут. — Воевода поднялся. — Пойду и я к воям.
Ближе к вечеру, неспешно обходя город по стене, Радко отыскал отроков на южной части крепости. Они сгрудились около коренастого, почти квадратного Згара, без опаски высовывались непокрытыми головами за острые верхи частокола.
— Смотри, Вольга, сколь коней там! — выкрикнул с завистью в голосе младший сын Антипа Милята, а сам в тростиночку превратился, тянется, чтобы удобнее было смотреть в степь. — Кабы нам изловить и в котёл их кинуть!
В двух перелётах стрелы ржали сытые кони, стоял гул над печенежским станом, и сплошной завесой поднимался серо-сизый дым сотен костров.
— Скачут! — выкрикнул кто-то из дружинников.
Воевода невольно за меч ухватился, но увидел, что от вражеского стана отделилась группа конных и, размахивая копьями, приблизилась ко рву. На копьях — куски красного свежего мяса: печенеги дразнили голодных русичей. Да не в сыром мясе беда — на город постоянно вместе с ветром налетал и кружил головы запах жареной конины.
Дружинники, не стерпев, схватились за луки и стрелами ответили насмешникам. Скаля зубы, резвые всадники горячили коней, вертелись, перед всем войском выказывая бесстрашие, пока кого-то из них меткая стрела не опрокинула на конскую гриву.
Воевода Радко подошёл к дружинникам, укорил их:
— Не кажите ворогам глаза голодного барса. Пусть думают находники, что и у нас корма в достатке. — А широкие ноздри, помимо воли, ловили запахи со стороны степи. Запахи шли густо, ароматные, наполненные дымом, подгоревшим на углях мясом, слабой горечью полыни и сухого чабреца.
Позже других вечером поднялся на помост старший сын Антипа Василько, грустный, с натёртыми до красноты глазами.