Небрежным взмахом руки Септимий отправил раба, принесшего скромные пожитки Василия. Затем жестом пригласил нового друга подойти к окну.
— У нас есть немного времени поговорить, — сказал он заговорщицким тоном. — Я хочу сказать тебе кое-что прежде, чем ты окунешься с головой в этот сумасшедший дом, который все называют двором Нерона. То, что я скажу, может быть, спасет не то что карьеру, а твою жизнь. Пусть я молод, но я все вижу и умею хорошо слушать. Посмотри на меня: я не глуп и, может быть, именно поэтому даже не предпринимаю никаких шагов, чтобы сделать себе карьеру. Слишком опасно. Можно в два счета потерять голову. Гораздо лучше будет подождать. Нерон не доживет до старческих седин. Звезды уже говорят о скором конце всего этого сумасшествия. И вот тогда… может, и удастся продвинуться…
Они сели у окна. Вечер был душным. Луна еще не поднялась, и сады утопали во мраке. В темноте, тихо размахивая своими перепончатыми крыльями, летали кругами летучие мыши. Начинали копошиться ночные звери.
— Такова ситуация, — заявил молодой римлянин. — При дворе существуют две партии. Они в озлоблении борются, пытаясь уничтожить друг друга. Первая — эта партия Тижелия. Сам Тижелий был когда-то мастером верховой езды, затем стал капитаном преторианской гвардии и начальником тайной полиции. Он неумен и прост как день. Плоский подхалим и убийца. Он не устает повторять Нерону, что он бог, а поступки его божественны. У него есть только один метод борьбы: он просто убивает своих противников. Тактика его всегда одинакова: сначала он наговаривает на своих врагов, затем запутывает их в ложных свидетельствах и, наконец, наносит удар, смертельный и беспощадный.
Другой лагерь, — продолжал Септимий, подняв руки и потягиваясь навстречу ночной прохладе, — это лагерь Петрония. Тут собрались люди тонкие, изысканные. Они стараются не льстить императору и одобряют далеко не все его действия. Даже наоборот: они с удовольствием критикуют его. Да, они признают, что он гений, но одновременно говорят, что он не достиг еще полного совершенства. Когда они решаются похвалить императора, то делают это так осторожно, с таким изяществом, что Цезарь ценит больше их комплименты, чем грубые похвалы Тижелия. На сегодня партия Петрония одерживает верх. Они очень ловко ведут борьбу.
— Но сам-то император действительно гений? — не удержался от вопроса Василий.
Септимий энергично кивнул:
— Вне всяких сомнений у него имеются зачатки гениальности, но они, словно драгоценные камни, скрыты за его безумием. Он противоречит сам себе. Нерон очень интересуется искусством и административные дела доводят его до истерики.