— Тижелий! — заорал он. — Допроси эту девку! Мы обязаны знать правду! Промедление подобно смерти.
Начальник преторианской гвардии с презрением посмотрел на зеленый силуэт распластавшейся на полу танцовщицы.
— Ты слышала? — спросил он грубо. — А ну, встань! Отвечай!
Септимий, который сидел рядом с Василием, быстро объяснил ему, что происходило вокруг. Сердце молодого человека сжалось, и он с жаром принялся молиться: «О Иегова! Не дай этой мужественной девочке испытать на себе пытки! О Господи, обрати на нее свой взгляд! Убереги ее от несчастья!»
Танцовщица медленно поднялась и посмотрела в глаза Тижелию. В каждой руке она держала по сандалии. Вся ее веселость исчезла. Но и страха не было.
— Тебя обвинили в том, что ты христианка. Ты слышала? Говори: это правда?
Девушка ответила спокойно и четко. Ни тени колебания не отразилось на ее прекрасном лице.
— Я христианка. Я верю в то, что Иисус умер на кресте, чтобы спасти людей. Я верю в вечную жизнь.
И снова лицо Нерона стало багровым от нахлынувшей крови. Дрожащим от бешенства пальцем он указал на сандалии в ее руках.
— Отнимите! — закричал он. — Своим прикосновением она осквернила их! Эта девка осквернила все, до чего дотрагивалась. Тижелий, проследи, чтобы все, до чего она дотрагивалась, было уничтожено. Разожги огонь, прямо здесь, перед всеми!
Начальник преторианской гвардии подошел к девушке и вырвал у нее из рук сандалии, затем, грубо схватив за плечи, развернул и без всяких церемоний сорвал с плеч перья. Одновременно он отдал приказ помощнику отобрать у гостей предметы, до которых дотрагивалась танцовщица. Матрона — обладательница головного убора, инкрустированного драгоценными камнями, — воспротивилась приказу и завизжала на весь зал:
— Я не отдам его, не отдам! Он мне стоил нескольких тысяч сестерциев. Не дотрагивайтесь до него!
Но ее муж прошипел сквозь зубы:
— Не устраивай сцен, идиотка! Пусть берут все, что хотят!
На мраморном полу образовалась небольшая кучка из вещей. Кто-то поднес свечу, и ее охватило пламя. Подошвы сандалий были сделаны из лимонного дерева, и, когда огонь добрался до них, приятный залах разнесся по залу. Веселье обернулось мрачным молчанием. Гости теперь хорошо понимали, что любое упоминание о «танце императорских сандалий» может обернуться большими неприятностями.
— Пусть вымоют весь дворец! Весь! — крикнул Нерон, вновь повернувшись к Тижелию. — Девку заковать в цепи. Подвесьте ее к стене, пусть повисит ночь. К утру она станет более разговорчивой и расскажет все, что знает об этом заговоре. Ты понял меня, Тижелий? Мне нужны имена! Все имена! Никто не должен ускользнуть, ни один человек!