Но вот чаша предстала перед глазами присутствующих. Она казалась такой маленькой, простой, скромной… Стало совсем тихо. Было лишь слышно, как воет ветер за стенами дома. Все с восхищением в религиозном экстазе смотрели на чашу. И вдруг даже ветер утих. Пламя жаровен выпрямилось и перестало дрожать.
— Ананий, — прервал молчание Лука. — Может быть, ты вставишь чашу в оправу?
Благоговейный ужас мелькнул в глазах старого продавца сладостей.
— Нет, нет! — пробормотал он. — Я не смею даже дотрагиваться до нее!
— Я думаю, все присутствующие здесь и остальные старейшины нашей церкви согласятся со мной, что никто не сделал больше для нашей веры, чем Ананий и его жена Дорка. Я не знаю, кого более достойного мы можем сейчас выбрать.
Старик стоял с опущенной головой, не смея поднять глаза от пола.
— Ты заставляешь меня признаваться в том, что я пришел к такой жизни, чтобы искупить свой старый тяжелый грех. — Он протянул руки перед собой ладонями кверху. — Эти руки нечисты. Они не смеют касаться чаши. Я даже не надеюсь, что мой грех будет прощен до того дня, когда пробьет мой последний час. — Он немного успокоился, посмотрел на жену и улыбнулся. — Дорка, которая без единого ропота делит со мной все тяготы существования, не отягощена ношей греха. Ее руки чисты.
— Значит, Дорка сделает это вместо тебя.
После минутного колебания жена Анания взяла в руки чашу, высоко подняла ее над головой и торжественно поднесла к краю стола, где лежала оправа. Она очень осторожно опустила ее вниз и медленно вставила в центр оправы. Работа Василия была настолько безукоризненна, что чаша вошла как влитая.
Неожиданно тишина была вновь нарушена резким порывом ветра. Он был настолько силен, что шторы поднялись чуть ли не к самому потолку. Весь дом содрогнулся, а свечи задуло. Дело уже было к вечеру, поэтому в комнате сразу стало сумрачно. Ничего не было видно, кроме смутных расплывчатых силуэтов.
Юный Давид подошел поближе и встал рядом с Лукой. Глядя на чашу, он дрожал, восторженно шепча:
— Я вижу.
Молодой человек пошатнулся, и Луке пришлось даже положить ему на плечо руку, чтобы поддержать.
— Да, сын мой. Те, кто смотрит на мир через призму истинной веры, всегда увидят ее, даже в полной темноте. Только молчи и не говори ничего. В этой комнате есть люди, чья вера не так беззаветна. Для них чаша не сияет…
2
В течение всей последующей недели в доме Василия не закрывались двери. Чаша была установлена на видном месте, и христиане Антиохии толпами приходили посмотреть на чудесную вещь. Тут можно было встретить совершенно разных людей. Простых и состоятельных. Они входили с серьезными, вытянутыми лицами и выходили с глазами, сияющими от счастья.