Она оглянулась на ходу, сказала спокойнее и, как ему почудилось, теплее:
— Учительница.
3
Водовод прорвало ночью.
Когда в передней, заставленной сундуком, горкой чемоданов, вешалкой, отгороженной шторкой, надтреснуто зазвонил старенький телефон с потертой до бронзовой желтизны ручкой, Семен Иванович Востряков подхватился на постели, с минуту ничего не понимая. Ему казалось, что он только-только успел забыться сном, нисколько не освежившим его, и вот — звонок.
Два дня назад повестки получила новая партия рабочих с Ульбинской ГЭС; под призыв подпали многие слесари подвижных бригад, обслуживающих деревянный водовод. И Семен Иванович, когда ему стало об этом известно, загорелся, зашумел, вызвал в контору, особняком стоявшую от здания ГЭС, кадровика, отдал распоряжение: подготовить на некоторых призывников характеристики — с утра поедет в военкомат, к Устюжину, будет настаивать, доказывать, постарается кое-кого оставить. Война войной, а тут оголяется водовод — самое слабое место всей системы.
Вчера утром он и поднялся пораньше, наскоро умылся, прошел на кухню, думая о том, что возьмет в конторе бумаги — и сразу же в военкомат.
В кухне, на столе, покрытом желтой от времени клеенкой, поцарапанной и прорезанной, ждал завтрак — отварная остылая картошка с луком, политая постным маслом, кусочек засохшего черного хлеба. По военному времени это было привычным, и Семен Иванович, присаживаясь к столу, машинально воткнул вилку репродуктора, висевшего над буфетом, подкрутил винт регулировки, чтоб не разбудить детей. Всеми помыслами он был уже в военкомате, даже в горкоме, у самого Куропавина, куда непременно прорвется, если не найдет понимания у военкома.
После музыкальной заставки репродуктор какое-то время помолчал, потом в нем зазвучали знакомые позывные. Семен Иванович за месяцы войны никак не мог привыкнуть, не мог спокойно воспринимать эти позывные, за которыми обычно следовали военные сводки, — тотчас весь как-то напрягался, коченел.
— Передаем Постановление Государственного Комитета Обороны, — четко разделяя слова, заговорил диктор и, сделав паузу, гнетуще долгую, продолжал: — Объявляется, что оборона столицы на рубежах, отстоящих на сто — сто двадцать километров западнее Москвы, поручается командующему Западным фронтом генералу армии Жукову, а на начальника гарнизона Москвы генерал-лейтенанта Артемьева возложена оборона Москвы на ее подступах…
В целях тылового обеспечения обороны Москвы и укрепления тыла войск, защищающих Москву, а также в целях пресечения подрывной деятельности шпионов, диверсантов и других агентов немецкого фашизма Государственный Комитет Обороны постановил: