— Хочешь, расскажу тебе, как я впервые в жизни испытала оргазм? — предложила я, немного обиженная тем, что он не распознал моей недавней имитации.
— Не особенно, но давай, валяй, — ответил Мишель. — Хоть отвлекусь.
Должно быть, я говорила слишком громко, потому что сидевшая впереди дама повернула к нам голову. Я изобразила извиняющийся жест и перешла на шепот.
— Мои родители, — начала я, — принимали участие в большом шоу, посвященном Европе. Несколько последних представлений проходили в античном театре в Дельфах. После этого они решили провести каникулы в Греции, на одном из Кикладских островов, и сняли там белый домик, абсолютно пустой, пустой в буквальном смысле слова — там не было ничего, ни посуды, ни столовых приборов, ни мыла, ни свечей, ни полотенец. Зато в моей комнате нашелся французский словарь, который я листала по вечерам перед сном — он действовал на меня усыпляюще. Это был иллюстрированный «Малый Ларусс» в синей кожаной обложке, с изящной буквой L в виде позолоченной ленты. Однажды вечером я совершенно случайно наткнулась на статью «Мастурбация», которая увлекла меня гораздо больше, чем соседние статьи «Мастерок» и «Мастика». Я несколько раз подряд перечитала определение, а потом разыскала статьи «Стимуляция» и «Половые органы» — я мало что в них поняла, но меня посетило предчувствие, что это должно быть крайне интересно.
Я заметила, что табло «Пристегните ремни» у нас над головой погасло; значит, самолет набрал высоту и скорость.
— Ну вот, продолжение ты и сам знаешь, — сказала я Мишелю.
— Не слишком захватывающе, — бросил он, накрыл лицо своим вельветовым пиджаком и прислонился головой к иллюминатору, собираясь поспать.
За весь полет он больше не сказал мне ни слова, давая возможность чуточку отдохнуть. Два часа спустя меня разбудила банда придурков, встретивших приземление громкими аплодисментами.
Выйдя из здания аэропорта, мы последовали за толпой туристов, которые, словно крабы, ползли по направлению к морю, таща за собой чемоданы на колесиках. На улице стемнело, в воздухе веяло холодной сыростью, и до остановки вапоретто нам пришлось прошагать несколько километров. Я впервые попала в Венецию вечером, когда из всего окружающего пейзажа видно только море, похожее на любое ночное море. Но все это не имело никакого значения. У меня колотилось сердце при мысли, что еще до того как уснуть, я узнаю фамилию Джорджии, а может быть, даже получу номер ее телефона и через несколько часов услышу ее голос, звук которого почти успела забыть. Этого было достаточно, чтобы наполнить меня радостью.