– Но ведь ваша невестка была царствующей императрицей, – вмешался я. – Как же вдовствующая императрица могла претендовать на главенствующее положение?
– Согласно законодательству, – стала объяснять мне великая княгиня. – Акт этот был подписан императором Павлом I в 1796 году. Говорят, что он недолюбливал свою невестку. Правда ли это, я не знаю. Однако согласно этому закону Мама имела преимущество перед молодой императрицей. Во время официальных приемов Мама выступала первой, опираясь о руку Ники. Аликс следовала за ними, в сопровождении старшего из великих князей. Жорж[161] был болен и находился в далеком Аббас-Тумане. Михаил не всегда имел возможность участвовать в такого рода приемах, поэтому обязанность эта обычно выпадала на долю старшего брата Папа – великого князя Владимира Александровича[162], чья англофобия стала притчей во языцех и который дольше всех выступал против женитьбы Ники. Разве могла Аликс быть счастливою? Но я никогда не слышала от нее и слова жалобы. Тот же закон устанавливал, что вдовствующая императрица вправе надевать фамильные драгоценности, а также драгоценности, принадлежащие короне. Насколько мне известно, Аликс была довольно равнодушна к драгоценным украшениям, за исключением жемчуга, которого у нее было множество, но придворные сплетницы утверждали, будто она возмущена тем, что не имеет возможности носить все рубины, розовые бриллианты, изумруды и сапфиры, которые хранились в шкатулке Мама.
Однако великая княгиня признала, что между двумя дамами с самого начала существовали известные трения. Императрица-мать настаивала на том, что именно она должна подбирать фрейлин и статс-дам для своей невестки. Гофмейстериной была княгиня Мария Голицына[163], известная тем, что внушала священный ужас даже великим князьям.
– Ее бесцеремонность вряд ли устраивала Аликс, – отметила великая княгиня. – Щекотливым был и вопрос, касающийся нарядов. Мама нравились броские, с отделкой платья, причем определенных цветов. Она никогда не учитывала вкусов самой Аликс. Зачастую Мама заказывала платья, но Аликс их не носила. Она прекрасно понимала, что ей идут платья строгого покроя. Кстати, мой собственный гардероб зачастую приводил меня в ярость, хотя я, по существу, была равнодушна к своей одежде. Но, разумеется, я не имела права выбора, о чем бы ни шла речь. До чего я ненавидела всякую отделку! Больше всего мне нравилось льняное платье, которое я надевала, когда рисовала!
Итак, откровенных скандалов в Аничковом дворце не случалось. Но именно в тот период были посеяны семена взаимной отчужденности.