Быть императрицей. Повседневная жизнь на троне (Первушина) - страница 41
29. Петербург, 11/23 ноября 1824 г., вторник, 11 часов утра
Кронштадт, никогда прежде не страдавший от наводнений, затоплен, надобны томы, чтобы описать повсеместные бедствия. Император чрезвычайно удручен и целыми днями занят изысканием способов, дабы поправить положение, где сие только возможно. Но уже никакими силами не возвратить к жизни погибших, вот что самое прискорбное! На Петергофской дороге, в четырех верстах от города, есть одна фабрика[33], где погибло почти двести душ, целые семьи, среди них отец, мать и одиннадцать детей!
7 ноября 1824 года на площади у Большого театра. Художник Ф.Я. Алексеев. 1824 г. Петербургское наводнение 1824 г. – самое значительное и разрушительное наводнение за всю историю Санкт-Петербурга. Вода в реке Неве и ее многочисленных каналах (рукавах) поднялась на 4,14–4,21 метра выше ординара. По оценкам, во время наводнения были разрушены 462 дома, повреждены 3681, погибли 3600 голов скота, утонули от 200 до 600 человек, многие пропали без вести, так как трупы были унесены водой в Финский залив – убран курсив, сокращена подпись
30. Среда, 12/24, в полдень
Когда вчера я уже кончала сие письмо, Император как раз возвратился с сей фабрики, куда ездил, дабы самолично увидеть, что же произошло на самом деле. Все эти тела лежали рядами в сарае, и люди приходили, чтобы отыскать своих близких, при сем разыгрывались ужасающие сцены отчаяния. Из всего числа мертвых только четверо были мужчинами, все остальные – женщины и дети, которые находились в жилищах своих на берегу моря, в то время как сами работники были заняты на фабрике, расположенной на возвышенном месте. Вода поднималась необычайно быстро, и когда заметили опасность, было уже поздно – не оставалось никакой возможности подать помощь несчастным жертвам. Да и в других местах города находили немало утопленниц, прижимавших к себе детей своих. Какие страдания и ужасы всего за несколько часов!
31. Царское Село, 29 июля/10 августа 1825 г., среда, 11 часов утра
Мною изрядно занимались на сих днях, к счастию, в секретном комитете, составившемся из самого Императора, Вилие и Штофрегена[34]. Я тоже получила слово и, изъяснив свои мысли, сказала, что всецело полагаюсь на общее мнение. Было окончательно решено ни под каким видом не оставлять меня на зиму в Петербурге.
Сначала речь шла об Италии. Но среди ста тысяч неудобств, с нею связанных, я указала и на то, что столь долгое пребывание в чужих краях, когда я не смогу уделять время ни вам, маменька, ни вообще всему нашему семейству, окажется для меня скорее испытанием, нежели отдыхом: придется, проведя всего несколько дней с вами, делать на всем пути более или менее утомительные остановки. Другое дело, если бы мне предложили юг Германии вместо юга Франции, Пизы или Рима, но об этом совсем не упоминалось. Остановились на юге России, сочтя, что в прекрасной Италии пришлось бы постоянно менять резиденции из-за малярии, и к тому же возвращение оттуда для обитательницы Севера может оказаться слишком нездоровым.