Что они должны были преуспеть в своем предприятии, в этом нельзя было сомневаться ни минуты. Как бы решительно ни защищались шесть человек, оставленных на судне, число их было слишком недостаточно, чтобы надлежащим образом воспользоваться пушками или каким бы то ни было способом выдерживать бой столь неравный. Я с трудом мог вообразить, чтобы вообще они оказали какое-нибудь сопротивление, но в этом я ошибся, ибо тотчас я увидел, что они поставили судно на шпринг и стали правым бортом к ладьям, которые были теперь от них на расстоянии пистолетного выстрела, плоты же находились приблизительно на четверть мили к наветренной стороне. По какой-то неведомой причине, но, самое вероятное, в силу того, что несчастные наши друзья пришли в волнение, увидев себя в таком безнадежном положении, выстрел был совершеннейшим промахом. Ни одна ладья не была задета, ни один дикарь не был ранен, прицел был слишком близок, и выстрел рикошетом пролетел над головами. Единственным действием было изумление по случаю неожиданного звука выстрела и дыма, причем изумление было столь чрезмерное, что в течение нескольких мгновений я ожидал от дикарей, что они оставят свои намерения и вернутся на берег; и вполне вероятно, что так бы они и сделали, если бы наши товарищи поддержали свой пушечный выстрел ружейными, в каковом случае, ввиду того что ладьи были теперь совсем близко, они не могли бы не произвести некоторого опустошения, достаточного по крайней мере для того, чтобы удержать эту ватагу от дальнейшего наступления, пока они не получили бы возможности произвести залп и в плоты. Но вместо этого они дали возможность ватаге, находившейся на ладьях, оправиться от паники, и те, осмотревшись, могли увидеть, что никакого ущерба им причинено не было, товарищи же наши тем временем побежали к левому борту, чтобы принять надлежащим образом плоты.
Выстрел с левой стороны оказал самое ужасающее действие. Залп картечью и цепными ядрами из больших пушек совершенно разрезал семь или восемь плотов и убил наповал, быть может, тридцать или сорок дикарей, между тем как по крайней мере сотня из них была брошена в воду, по большей части чудовищно раненные. Остальные, перепуганные до потери сознания, тотчас же начали поспешное отступление, не останавливаясь даже ни на минуту, чтобы подобрать своих изуродованных товарищей, которые плавали по всем направлениям, пронзительно кричали и вопили о помощи. Этот большой успех, однако, пришел слишком поздно, чтобы послужить для спасения наших честных товарищей. Ватага с лодок была уже на борту шхуны, числом более чем полтораста, большей части из них удалось вскарабкаться на грот-руслени и абордажные сетки, прежде чем можно было приложить фитили к пушкам левого борта. Ничто не могло бы противостоять их звериному бешенству. Наши матросы были сразу застигнуты, захвачены, их затоптали ногами и в точном смысле мгновенно растерзали на куски.