Она звонила дочери почти каждый день. А думала о ней чуть не каждую минуту. Ева не звонила никогда. Очень скоро к тому же мать заметила, что девочка стала постоянно раздражаться.
– Как дела, дочка? – интересовалась Маша.
– Дела – отлично! – напряженно информировала Ева. – А что ты хочешь узнать конкретно? – добавляла с вызовом.
– Ну… на работе как?
– Работа как работа, мам! Что там может быть нового!
– Я не вовремя позвонила?
– Нормально ты позвонила, – недружелюбно вздыхала дочь. – Просто эти твои вечные вопросы…
– Да как же не спрашивать, Ева, как мне не спрашивать, когда ты оказалась в таком положении?!
– Мама! В каком еще ТАКОМ положении?!
– Ты как мушка в паутину попалась! К пауку этому!
– Мама!
– Я-то мама! А Витька твой гаденыш!
– Мам, я сейчас трубку брошу! – слезливо кричала Ева.
– Ну все, все, дочка, не злись, – спохватывалась Мария. – Просто очень по тебе скучаю, – добавляла более горестно, чем сама хотела. – И очень за тебя боюсь. Может, заедешь? Хоть повидаемся.
– Мам, когда мне ездить! Ну… ну я не знаю… Приезжай сама, что ли… Когда Витюши не будет…
У матери сжалось сердце.
– И вот твоя жизнь, доча! – воскликнула она опять недобро, не в силах сдержаться. – Так я отгул возьму. Днем он на работе?
– Днем и я на работе. А отгулов у меня нет. Вечером как-нибудь.
– А он?
– У него бывают дела… – туманно откликнулась Ева.
Они договорились, что дочь сама позвонит, когда можно будет приехать. И уже на следующий день оказалось можно. Мать отпросилась в своем ресторане, набрала вкусностей и понеслась чуть не бегом.
Евочка открыла хмурая, но, увидев маму, смягчилась лицом. Да тут же и расплакалась, обняв Марию. Маша покачивала ее, как маленькую, ласково приговаривала: «Доченька моя, солнышко мое, как я соскучилась… Доченька моя золотая…» Наконец Ева плакать перестала и, сердито утерев глаза, повела Марию на кухню. Выглядела она неважно – бледная, потухшая.
Сели за стол, Маша осматривалась. Ничего, довольно опрятно. Евка дома себя хозяйством не изнуряла, а здесь, видать, старалась как могла. Или этот прибирался? – прикидывала Мария Егоровна.
– Чистенько у вас, – улыбаясь, сказала вслух. – Это он сам порядок наводит? Или ты, Евочка?
Та хмыкнула, скептически помотала головой.
– Витька у меня знаешь какой хрюша! Я тут неделю срач выгребала!
– Ай да доча, – удивилась мать. – Ну а как вообще тебе живется, Евочка? Не обижает он тебя?
Ева с подозрением прищурилась.
– Нормально живем. Не знаю, что тебе вечно мерещится.
– Избави боже! Что мне мерещится! Что тут может мерещиться… – Мария настроилась на исключительно мирный визит. – Тут не мерещится, а просто все понятно! – брякнула вдруг, досадливо отворачиваясь. – Ясно, что от такого, как твой Витька, хорошего ждать не приходится.