Раздался телефонный звонок. Казыми поднял трубку.
— Алло!.. Алло!.. — донесся хриплый голос телефониста. — С вами будет говорить Лагман.
Мирза Давуд подошел к проводу.
— Кто это говорит? А, Гулам-саиб!.. Здравствуйте, друг мой, как вы себя чувствуете?
— Хорошо, благодарю.
— Чем могу быть полезен?
— С господином Азиз-ханом очень плохо. Почему профессор Фахрулла задерживается?
— Его никто не вызывал в Лагман!
— Как? Дочь хана уехала за ним еще с утра!
— Дочери Азиз-хана я не видел.
Казыми жестом руки остановил Давуда.
— Саиб, она здесь… в клинике…
— В клинике? — заволновался вдруг Фахрулла.
«Уж не пробралась ли она к Амаль? От нее всего можно ожидать», — подумал он.
— Она в сопровождении сестры пошла к Амаль, саиб.
— Ну это уж слишком! — возмутился Фахрулла и поспешно вышел из кабинета.
Казыми недоуменно пожал плечами.
— Алло, Гулам-саиб, дочь хана здесь, у нас. Не волнуйтесь, пошлем врачей!
Гулам спросил об Амаль, передал привет от Наджиб-саиба и попрощался.
Положив трубку, мирза Давуд несколько секунд смотрел на доктора Казыми.
— Брат мой, вам тридцать лет, а мне шестой десяток. Женщинам нравятся красивые мужчины, а мы любим красивых женщин. Запомните: вы отвечаете головой, если с дочерью садовника случится что-нибудь недоброе. Вы поняли меня?..
Казыми вспыхнул и виновато опустил голову.
— Я понимаю, — продолжал мирза Давуд спокойно. — Истоки вашего заблуждения — это заокеанское влияние. Мы — афганцы и вдобавок врачи… Люди, на которых наш народ смотрит с верой и надеждой. Мы будем негодяями, если обманем надежды наших отцов и матерей, продадим честь и совесть Желтому дьяволу. Мы должны презирать таких, как Шнейдер. И я верю, вы докажете свою любовь к народу и своей добросовестной работой смоете с себя это пятно.
— Я все понял, саиб! — И Казыми, словно побитый, вышел из кабинета.
Вернувшийся из палаты Фахрулла сообщил, что застал Амаль в слезах. Оказывается, дочь Азиз-хана уже успела рассказать ей, что врачи отказываются делать операцию. А кто мог сказать об этом Гюльшан, кроме Казыми?
Мирза Давуд и Фахрулла решили терпеливо ждать. Не исключено, что Шнейдер изменит свое решение и рискнет…
Шла уже третья неделя жизни Амаль в Кабуле. Мирза Давуд не впадал в отчаяние, он хотел во что бы то ни стало вернуть Амаль в Лагман зрячей. «Неужели в отказе Шнейдера имеется зерно благоразумия? — думал он. — Или же только хитрость и алчность?»
Август уже подходил к концу. Возвращаясь после утреннего обхода больных в кабинет, мирза Давуд увидел на круглом маленьком столе сверток. По упаковке не трудно было догадаться, что посылка прибыла из богатого магазина. Он взял лежащий на свертке конверт и разорвал его.