— Дин… Дин… Как он безумствовал тогда! — снова после долгого безмолвия начал вспоминать Саид-баба. — Ему ничего не жаль было отдать за тебя. Двадцать баранов, три золотые рупии, отрезы шелка… Отец получил все, что хотел… Впрочем, что стоит по сравнению со всем этим его душа! Кто бы мог подумать, что кочевник окажется порядочным, честным семьянином.
Биби слушала, а сама думала: «А ведь и ты, Саид, мало чем отличался от моего Дин-Мухаммеда. Оказавшись здесь, на чужбине, вдалеке от своей родины, ты взял себе в жены афганку, свил с ней гнездо и, наверное, по сей день оплакиваешь ее смерть, тоскуешь по ней…»
Садовник был послушным, исполнительным рабом своих господ. В 1919 году, накануне последней англо-афганской освободительной войны, мистер Кардон, опасаясь надвигающейся грозы, за бесценок продал свое хозяйство вместе со слугой Саидом молодому афганскому купцу Азиз-хану.
Купив живую Душу, новый хозяин привез Саида в Лагман и сразу же пустил в дело геркулесову силу Саида. С тех пор прошло более тридцати лет. Саид и по сей день живет в имении Азиз-хана и честно, преданно служит ему. В первые годы, когда хан только еще создавал свой сказочный сад, Саид копал водоемы, распахивал участок, проводил арыки для орошения, делал кирпичи — словом, все, что ему приказывал хозяин. Узнав силу и золотые руки Саида, Азиз-хан постарался удержать его в своем обширном хозяйстве. Для этого он женил его на сироте, служанке в его гареме. Так на всю жизнь Саид стал придатком хозяйства хана, садовником в его поместье.
Недаром говорят, что араб — сын терпения. У Саида оно было неиссякаемым. Он работал, не зная дня и ночи, сажал плодовые деревья, создавал новые сорта винограда, груш, яблок. И люди, глядя на плоды его труда, диву давались.
Больше всего Саид удивлял лагманцев своими розами. Огромные, яркие, ароматные, они поражали своим цветом и оттенками. И из всех сортов совершенно сказочными казались его черные розы. Большие нежные лепестки их трудно отличить от черного бархата. Кого только не приводили в восхищение эти черные розы! И только Саид не придавал им значения. Единственной его любовью на земле была его несчастная дочка Амаль.
Саид жил в жалкой лачуге, которую выделил ему Азиз-хан, рядом с конюшней. В летние месяцы в ней было невыносимо душно. Назойливые мухи налетали тучами, не давая покоя. Саид не жаловался на свою жизнь. «Такова уж воля аллаха», — убеждал он себя.
— Вот, наконец, и мой дом… — приветливо обратился он к своим гостям. — Располагайтесь, как вам будет удобно.
Биби вошла в лачугу. Легким движением плеча Надир сбросил на землю мешок.