— Все так, Алик, — грустно согласился Смирнов, а Лидия Сергеевна решила:
— Пока перерыв. Скоро обедать будем. Вот-вот Ксюша объявится.
Но не Ксюша объявилась. В белой полотняной косынке, в ситцевом сарафане, в кедах на босу ногу — этакой сельской жительницей шла от калитки соседка (через дом) по даче. То была кумир тинэйджеров, попсовая суперстар, тихая и в отсутствие имиджа интеллигентно скромная певица Дарья, любимая женщина любимого смирновского ученика — Георгия Сырцова. Сырцов был любим не только Смирновым, но и — взаимно — замечательной вокалисткой. Хотя вокалистка и знала всех присутствующих, но многолюдство малость смутило ее, и она поздоровалась, робея неизвестно отчего:
— Здравствуйте. Здравствуйте. Здравствуйте. — Третье «здравствуйте» она почти шептала, но, преодолев себя, довольно внятно произнесла положенное: — Прошу заранее простить меня, но, надеюсь, я никому и ничему не помешала?
Раскланялись улыбчиво, и Лидия Сергеевна успокоила гостью:
— Ты не можешь нам мешать, Дашура. А если согласишься с нами пообедать, то вообще все будет замечательно.
— Я на минутку, — растерянно сказала Дарья, не зная, как ей эту минутку использовать.
Положение усугубил и одновременно спас бестактный Кузьминский:
— А Жорки нынче нету тута!
— Я знаю, — пролепетала звезда.
— Он на Валдае, пять дней как на Валдае. Рыбку удит, — подробно объяснил Смирнов. — Принял экзамены у своих дебилов-курсантов и от них — в леса.
— Я знаю, — повторила Дарья.
— Тогда чего ты не знаешь? — слегка рассердился Смирнов.
— Он обещал оттуда позвонить и не позвонил.
— Он и мне не звонил, — простодушно успокоил Смирнов, чем вызвал необычайную радость в рядах смешливых соратников. — А чего это вы ржете, кони стоялые? Что я смешного сказал?
— Ты, старый хрен, определил себя равно привлекательным для Жоры субъектом наряду с Дашей, — витиевато объяснил мужской гогот Казарян.
— Я тупой вроде Витьки, — угрожающе признался Смирнов. — Объясни попроще.
— Иваныч! — возгласил в нетерпеливом ожидании, когда поднесут, Кузьминский. — Посмотри в зеркало на себя, а потом посмотри на Дашу, и тебе сразу станет ясно, кому в первую очередь должен позвонить плутающий меж озер наш общий друг Жорка.
— А я себя с Дашей не сравниваю… — начал было Смирнов, но тут в бой вступил его самый давний, самый преданный друг Алик Спиридонов:
— В одну телегу впрячь неможно козла и трепетную лань.
— Коня, — потеряв бдительность, машинально поправил Смирнов.
Трое мужиков завыли от восторга. Узнав здесь все, что могла узнать, Даша ощутила себя, как говорил Остап Бендер, чужой на этом празднике жизни. Она извинительно коснулась предплечья Лидии Сергеевны и сказала: